Но такой толпы мы не видели нигде. Люди не только сидели, они стояли сплошной стеной! Объяснение нашлось – на щите висела самодельная афиша, и на ней огромными буквами значились: Рыбников и Ларионова. Помельче – известные ростовские поэты. Совсем крошечными буквами – все остальные, и я в том числе.
– Я же сказал по телефону – может быть, они приедут! По неподтверждённым данным! – оправдывался директор бюро пропаганды.
Толпа была огромная. Люди, наверно, съехались из всех окрестных станиц! Мы буквально пробивались к сцене. Женя Долинская шла впереди, как Жанна д’Арк, и твердила:
– Пропустите, товарищи, пропустите, пожалуйста! Если мы не дойдём до сцены, ничего не состоится!
Нам неохотно давали щёлочку, в которую мы протискивались с трудом.
И вот мы на сцене. Конечно, среди нас нет ни Ларионовой, ни Рыбникова, и у меня тревожное ожидание скандала. Да нас просто забросают помидорами, благо они лежат рядом огромными буртами! Нас никто не станет слушать! А я ещё пригласила капитана. Хоть бы он не пришёл!
Толпа гудит. Люди хорошо знают в лицо и Рыбникова, и Ларионову и прекрасно видят, что на сцене их нет.
Но директор бюро пропаганды нисколько не смущён.
– Внимание, товарищи! Рыбников и Ларионова приехать не смогли по не зависящим от нас обстоятельствам. Но поверьте мне, наша Светлана вполне вам заменит Ларионову, а Рыбникова – ну вдвоём Долинский со Скрёбовым!
Толпа хохочет, а я в ужасе. Я?! Ларионову? Эту изумительную красавицу, которой не пришлось бы даже и говорить ничего, только улыбаться, и все были бы счастливы!
Но я всё же выхожу к микрофону. И люди слушают меня! Эта толпа, которую собрали фактически обманом, обещая встречу с любимыми артистами слушает девчонку-поэтессу, её нехитрые стихи. Я понимаю, что мне хлопают больше за храбрость.
И вдруг сквозь толпу протискивается молодой красивый моряк в парадном кителе с огромным букетом алых роз! И толпа встречает его оглушительными аплодисментами. Хлопают ему, его белоснежному кителю, его алым розам, моей счастливой растерянной улыбке…
И люди за столом замирают на мгновение, будто видят нашего капитана впервые, а потом, не сговариваясь, тоже начинают аплодировать.
Господи, сколько счастья мне выпало в жизни!