Я безучастно наблюдала, как господин Ламбот мечется из угла в угол по своему просторному кабинету. Хотя, надо сказать, метался он избирательно. Директора, как магнит, притягивал левый угол кабинета, где на небольшом округлом столике возвышался графин с янтарной жидкостью. Каждый раз, подходя к нему, Ламбот останавливался, но, так и не решившись взяться за одинокий стакан, примостившийся рядом с графином, отходил к письменному столу.
Однако вид рабочего места приводил директора в еще большее раздражение, чем моя персона. Он хмурился, глядя на сваленные в беспорядке счета, скомканные афиши и распечатанные письма. Поджав губы, Люченций Ламбот устремлялся в сторону кадки с огромным фикусом, уныло опустившим листья, и осыпал меня очередной порцией обвинений.
Список моих прегрешений за последние полчаса возрос до невообразимых размеров. О том, чтобы присесть на один из обитых зеленым бархатом стульев, не стоило и мечтать. Если бы я осмелилась это сделать, Ламбот непременно обвинил бы меня в намерении испортить казенную мебель.
Я в который раз окинула взглядом убранство кабинета. На обтянутых шелком оливкового цвета стенах развешаны картины в массивных рамах. Их слишком много и расположены они без намека на симметрию. Кисточки бархатных портьер поистрепались. Ковер, когда-то бесспорно имел густой мягкий ворс, но сейчас вытертый, с безвозвратно полинявшим орнаментом, представлял собой жалкое зрелище.
А что, если предложить Ламботу иллюзию улучшения вещей в его кабинете?
Хотя… Взглянув на директора, который едва не наскочил на книжный шкаф, увлеченный перечислениями моих проступков, сразу поняла бесперспективность этой затеи. Даже если получится замаскировать отвалившиеся копыта у всех деревянных лошадей, расставленных на специальном стеллаже, остаться в театре он мне все равно не позволит.
Впервые в кабинет Люченция Ламбота я попала в день, когда пришла устраиваться на работу. И вот теперь, когда директор решил меня уволить, я снова здесь. Очень символично. Наверное, я бы еще долго могла предаваться безрадостным мыслям, а энергичность Ламбота не оставляла сомнений в том, что он способен до утра распекать меня на все лады, но нас обоих самым бесцеремонным образом прервали.
В кабинет без стука вошел высокий мужчина. Цепким взглядом он окинул обстановку и нас с директором, словно мы являлись ее частью. Показалось, что мое лицо серые глаза рассматривали чуть пристальнее, чем раскрасневшуюся от негодования физиономию Ламбота. Директор, увидев незнакомца, смолк на полуслове. Его единственный подвитый ус снова задергался.