– Ну, не прям сбежала. Просто переехала жить в другую страну.
– По-моему, одно и то же.
Даша эмоционально взмахивает руками.
– Суть в том, что этот Адам – псих.
– Прям, как я, – усмехаясь, вставляет Ева.
– Не сравнивай. У него реальный сдвиг по фазе. Вика говорила, …
– Будто у меня не сдвиг…
– …он неуправляем. Настоящий подонок. Любитель жестоких психологических игр.
Взгляд Исаевой туманится, когда она выдает решительное:
– Я его обыграю. Я из него душу вытрясу.
– Если она у него есть…
– У всех есть, – уверенно заявляет Ева. – А в ней и слабые места. Я их все найду. Все просчитаю. Выверну Титова наизнанку.
Захарченко качает головой. Не осуждает. Уже привыкла к взбалмошному характеру подруги.
– Ты – страшный человек, Исаева. Иногда я даже боюсь тебя.
– Как раз тебе, дорогая, нечего бояться, – заверяет Ева. – Тебя я люблю. А я слишком дорожу теми людьми, которых могу любить.
Даша, скрывая волнение, закусывает губу и сжимает ладони.
– И я люблю тебя, Ева. Поэтому каждая твоя новая афера меня пугает. А эта – особенно.
Здоровой рукой Исаева накрывает стиснутую ладонь подруги. Ободряюще смотрит на нее. Светлая кожа, россыпь веснушек, добродушные и красивые зеленые глаза – спроси, она воскресит все это по памяти. С Дашей Захарченко связаны лучшие воспоминания ее детства и юности. Это подруга, которой Ева безоговорочно доверит любой свой секрет.
– Захара, я – сильная, помнишь? Непобедимая.
– Помню.
– Лучше расскажи, как вы без меня? Как группа? Любаша? – меняя тему разговора, спрашивает Ева.
Дашка медленно растягивает губы в улыбке. Откидывает волосы на спину и наклоняется через стол.
– Шороху ты навела, дай Боже! Никак не утихнет наш юридический. Вся группа ополчилась против Любаши. Даже в больницу к ней никто не пошел. Ведь, если бы она не пожаловалась, если бы не заявила, тебя бы не отчислили.
Ева недовольно машет головой.
– Передай, пусть отменяют бойкот. Эта сука свое сполна получила.
Даша неохотно кивает.
– Я все-таки не понимаю, почему Ольга Владимировна, – Ева хмурится от одного лишь упоминания имени матери, – не замяла эту проблему? Почему позволила, чтобы тебя отчислили?
– Ну… – надломленно выдыхает Исаева, – во-первых, меня не отчисляли. Мне разрешили перевестись по семейным обстоятельствам в другой университет. Кстати, представляешь, из-за смены специальности у меня три академических задолженности! Но, что самое ужасное, на их ликвидацию у меня только десять дней! Разве это реально?