Аудитория взрывается дружным хохотом, а девушка снова оборачивается к Титову.
– И что с того, блин? Разве член нужен супермену, чтобы летать? Разве в члене источник его суперсилы?
По аудитории гуляют несдержанные смешки и комментарии. Кирилл Реутов смеется громче всех, с интересом рассматривая дерзкую покалеченную Исаеву. Леонтий Трофимович кашляет в кулак, но дает дискуссии развиваться.
– Естественно, нет, – резко отвечает Титов. – Просто выбери кого-нибудь из своей половой категории. Существует много персонажей-женщин с суперспособностями.
Ева фыркает, и Адам непроизвольно отмечает, как забавно и сексуально подворачивается ее пухлая верхняя губа.
– А что, если я не хочу быть женщиной? Может, внутри меня живет суперсильный благородный мужчина? И вообще, какая тебе разница, Адам, есть ли у моего персонажа вагина?
Титов стопорится на Исаевой тяжелым взглядом.
Она ему не нравится. Ему не нравятся ее слова. Но ему нравится то, с какой страстью горят ее черные глаза. Как звучит ее терпкий медовый голос. Как шевелятся нетронутые им малиновые губы.
Адам нутром чует, что Ева – первосортная бесовка. Коварная. Гадкая. Мерзкая. Рисковая. Вот только его проблемный разум принимает эти факторы, как свои кровные. Определяет позитивными. Исаева видится Титову невероятной, богемной штучкой.
– Никакой. Мне нет никакой разницы, – отвечает парень ровным до безразличия тоном. – Будь хоть Нельсоном Манделой[9]. Мне нас*ать. Только это чистопробное притворство с твоей стороны. В тебе, черт возьми, Ева, нет ни капли альтруизма. Имея суперспособности, ты бы только ради забавы вселенную с ног на голову перевернула.
Исаева реагирует на обличительную речь Титова неожиданным искренним смехом.
– Что ж, Адам… – склоняя голову, подмигивает ему девушка. – Ты прав. Мне бы быстро надоело быть хорошей. Добрые дела утомительны. А доброта, сама по себе, наказуема. Спасибо за экстренный ликбез. Я передумала.
– Как же ты непостоянна…
– Я буду Харли Квинн[10], – вспыхивая, будто сухая спичка, выпаливает Исаева.
– Ух… – со свистом выдыхает Литвин. – Горячая девчонка. Мне нравится.
А Титов умолкает. Некоторое время читает эмоции на лице девушки. Но там отражается такой оголтелый сумбур, что вычленить что-то определенное практически невозможно.
В сознании Адама всплывает запись из электронного дневника Евы.