Закидывая за спины спортивные сумки, шумной толпой высыпаем во двор. Бойким шагом пересекаем его по диагонали, чтобы обогнуть спортивную арену и вывалить к парадному крыльцу нужного корпуса.
Одним своим видом срубаем на ходу торжественный настрой собравшихся.
– Ё-ё-ё! Свежее мясо! – горланит Тоха при виде въезжающего Спринтера.
– Интересно, телки будут? – поднимает Чара насущный вопрос.
– По-любому будут, – мрачно констатирую я. И тут же иронизирую, не тая цинизма: – Только вот какие… – сплевываю и вставляю между губ сигарету.
– Ну-с, все как обычно, – тряся пальцем, несется в нашу сторону куратор Курочкин, а между нами просто дедушка Франкенштейн.
Вот не сидится ему, мать вашу, дома!
– Бойко, Чарушин, Фильфиневич, Шатохин, Георгиев!
Ну прям внеурочная перекличка, блядь. Да так, чтобы любой глухой обратил на нас внимание. Даже косоглазая деканша, занявшая трибуну и примеряющая в этот миг одну за другой гостеприимные улыбки.
Поднимаю для нее большой палец вверх, мол, замри так – все сразу свалят.
Стопэ. А это кто рядом?
Чертова сводная сестра!
Да какая она мне сестра?!
Сестры не будет!
Мало мне этого геморроя дома, какой-то ненормальный еще и в культурную программу ее включил. Звезда, мать вашу.
Долбаная выскочка за завтраком глаза намозолила так, что еще два часа блевать тянуло.
– Доброе утро, братец! – верещит личинка, едва я вхожу в столовую.
– Хуёброе, – хмуро отзываюсь и сажусь за стол.
Жаль, из гостиной уже тащатся отец с мачехой. Опускаю взгляд, чтобы побороть порыв вытолкать ее через террасу на улицу.
Берусь за стакан с соком, как вдруг через стол прямиком мне в морду летит кусок масла. Едва успеваю вильнуть в сторону, жирный шмат влетает отцу в грудь.
– Боже мой! – горланит идиотка. – Простите, Ренат Ильдарович, я такая неуклюжая. Хотела намазать Киру тост и вот… Простите, Христа ради!
Христа ради, вашу мать… Правдоподобно играешь, я запомню.
Отец что-то недовольно бубнит, смахивает оплывший жир салфеткой и отправляется переодеваться. А эта… Эта гремлинша, пользуясь присутствием своей мамочки, с гребаной ухмылочкой продолжает меня третировать.
– Тебе не удастся испортить мне настроение, братец.
Размазать бы ее по этому столу, как то чертово масло.
– Еще одна такая выходка, я тебе не только настроение испорчу.
Что это она напялила? Тряпку лепили из лоскутов?