Вот бы ей в реальности набраться смелости… Подойти к нему и извиниться.
Конфликт вроде как разрешился. С ее стороны больше не требовалось никаких действий. А отчего-то стало вдруг сложно бездействовать. Невыносимо.
Доминику Кузнецову заметили после первого же выступления. Некоторые даже заявили, что она ошиблась с выбором специальности. Ника же ответила, что в будущем непременно станет самым творческим бухгалтером. При этом у нее всегда будет уверенность в завтрашнем дне.
Резко стали появляться друзья. Даже те, кто постарше курсом, встречая ее в универе или общаге, отпускали комментарии на подобие: «О, привет, малая! Я тебя запомнил».
Ника участвовала во всех культурно-художественных мероприятиях школы. Но там правила были строже, цензура выше и тематическая направленность чаще всего с каким-то благородным посылом. В университете же она встретила большую свободу действий и возможностей.
Ее одну, из всех первокурсников, внесли в список на выездные соревнования Южной Лиги КВН. И постепенно роли, сценарий и репетиции стали занимать больше места в голове, чем учеба. На занятиях чаще всего «выезжала» по наработанной базе, но совсем, конечно, не пускала на самотек. Порой и ночами приходилось что-то писать, доучивать, готовить доклад.
Все складывалось более чем прекрасно. Ее совсем уже не волновало, что для Градского она перестала существовать.
– Ник, – окликнула Алина на входе во двор университета. – Смотри.
– Что? – отрешенно проследила за взглядом сестры. Глаза слипались, казалось, так и уснет на ходу. – А-а, да… Валентина Алексеевна, преподаватель философии.
– Градская, – с нажимом добавила Аля. – Мать твоего Града.
У нее, никак иначе, проклюнулся дар раскапывать то, что Доминике только-только удалось похоронить в воспоминаниях. До этого же молчала, словом о нем не обмолвилась! Только наблюдала за Никой больше обычного. Спрашивала, все ли у нее хорошо. Окликала по имени и замирала взглядом. Заглядывала в монитор, когда она копалась в сети. Казалось, интересовалась всем. О снах даже спрашивала, мол, она, Ника, полночи разговаривала. Чего, конечно, не могло быть! Откуда?
– Вот, что ты мелешь? Какой «мой»? – щеки и уши внезапно обдало жаром. – Не мой он.
– Чтобы ты понимала, как они живут… Видишь, кто ее привез? На какой машине?