Нет, дедушка, конечно же, давно встал – он всегда поднимался рано, а после смерти родителей просыпался в три, а то и в два часа ночи, предпочитая работать в своем кабинете.
Ну или заниматься своей коллекцией, которая теперь, после гибели Сашиных родителей, стала в его жизни всем – хотя, наверное, являлась этим и до того.
Ну да, что у него еще оставалось – коллекция картин да внучка Александра.
Та самая, которая никак не хотела заниматься геоморфологией.
Понимая, что что-то случилось (ни в какой гастроном дедушка, конечно же, не ушел, хотя под домом располагался знаменитый «Петровский»), она судорожно размышляла, что же делать.
В Репинку не поедет, а отправится к дедушке, чтобы проведать его. Только вот загвоздка в том, что ключей от дедушкиной квартиры у нее нет. Их ни у кого не было, даже в свое время у родителей: дедушка никому их не оставлял, панически переживая за свою коллекцию картин.
Ту самую, которая стала теперь, после смерти ее родителей, смыслом его жизни.
Да и ключей было, надо сказать, много: дверь в квартире дедушки в знаменитом Втором доме Ленсовета на Карповке, так называемом «Дворянском гнезде», обиталище советской элиты, в основном интеллектуальной, педагогической и творческой, была бронированной – прямо как в банке.
А количеству замков в этой бронированной двери мог бы позавидовать сам Шеф из «Бриллиантовой руки» – и с годами их число только увеличивалось. Ну да, был у дедушки этот самый «пунктик» насчет безопасности его обширной коллекции картин русского искусства, в основном (но не только) русского авангарда, которую он собирал чуть ли не всю свою жизнь и которая была его главным и, вероятно, единственный детищем – и до гибели Сашиных родителей на Памире, и уж точно после.
Это всегда казалось ей странным: дедушка не только в геоморфологии разбирался лучше всех в стране, являясь специалистом мирового уровня, одним из признанных международных научных авторитетов по тектонике литосферных плит, но и в русской живописи конца девятнадцатого – начала двадцатого века.
Образчики которой украшали стены его квартиры на Карповке.
И при этом он был категорически против, чтобы его единственная внучка поступила в Академию художеств имени того самого Репина, портрет работы которого в коллекции дедушки также имелся, и он им особенно дорожил – наряду с портретом кисти Пикассо.