Это хорошо звучало на пергаменте, но когда Платон попытался изложить определенные принципы, на которых должно было быть основано его совершенное государство, его рвение к праведности и его стремление к справедливости были настолько велики, что они сделали его глухим и слепым ко всем другим соображениям. Его Республика, которую с тех пор производители бумажных утопий считают последним словом в человеческом совершенстве, была очень странным государством и с большой точностью отражала и продолжает отражать предрассудки тех отставных полковников, которые всегда наслаждались удобствами частного дохода, которые любят вежливое окружение и которые испытывают глубокое недоверие к низшим классам, чтобы те не забывали “свое место” и не захотели иметь долю тех особых привилегий, которые по праву должны достаться членам “высшего класса”.
К сожалению, книги Платона пользовались большим уважением среди средневековых ученых Западной Европы, и в их руках знаменитая «Республика» стала самым грозным оружием в их войне с терпимостью.
Ибо эти доктора наук были склонны забывать, что Платон пришел к своим выводам, исходя из совершенно иных предпосылок, чем те, которые были популярны в двенадцатом и тринадцатом веках.
Например, Платон был кем угодно, только не благочестивым человеком в христианском смысле этого слова. К Богам своих предков он всегда относился с глубоким презрением, как к невоспитанным деревенщинам из далекой Македонии. Он был глубоко огорчен их скандальным поведением, описанным в хрониках Троянской войны. Но по мере того, как он становился старше и сидел, и сидел, и сидел в своей маленькой оливковой роще, его все больше и больше раздражали глупые ссоры маленьких городов-государств его родной страны, и он стал свидетелем полного краха старого демократического идеала. Он пришел к убеждению, что для среднего гражданина необходима какая-то религия, иначе его воображаемая Республика сразу же выродится в состояние безудержной анархии. Поэтому он настаивал на том, чтобы законодательный орган его образцового сообщества установил четкие правила поведения для всех граждан и заставил как свободных, так и рабов подчиняться этим правилам под страхом смерти, изгнания или тюремного заключения. Это звучало как абсолютное отрицание того широкого духа терпимости и той свободы совести, за которые Сократ так доблестно боролся совсем недавно, и это именно то, чем это должно было быть.