Во всей этой неразберихе никто не заметил, когда на пороге появились незваные гости. Они молча стояли в дверях до тех пор, пока Дури не решил, что пора обратить на себя внимание.
– У вас всегда с утра так весело или только сегодня?
В зале повисла неловкая тишина, и после еще только что стоявшего шума и гама перемена была особенно разительна.
Дар речи первым вернулся к Аргуну:
– Нет, обычно еще веселее – сегодня ребятки чутка приуныли!
Он снова прошелся бешеным взглядом по своим бойцам, а Однорукий мотнул головой в сторону двора:
– У меня разговор к тебе, Аргун Щука. Выйдем потолкуем.
– Отчего ж не поговорить-то, ежели человек хороший просит. – Старшина вендов положил пояс с мечом на лавку, демонстрируя своим и чужим, что разговор будет мирным.
Они вышли во двор. Пятеро вооруженных руголандцев как бы невзначай остались на крыльце, а Дури, отойдя в сторону, с радушной улыбкой повернулся к венду:
– У тебя два человека пришлых в отряде. Откуда они? Кто? Знаешь?
– Человек взялся помочь. Нам польза. Зачем мне копаться в его прошлом?
Однорукий согласно закивал головой.
– Все так, все так. Только вот какое дело. Кровники они наши. – Взгляд Дури жестко впился в глаза собеседника. – Отдай их нам, не вписывайся за них!
Аргун взгляд не отвел, но отвечать не торопился. Он, прищурившись, посмотрел на дверь кабака, на стоявших там воинов, затем на голубое небо с прожилками белых облаков и наконец сказал:
– Я мог бы рассказать тебе, что у нас принято платить добром за добро, но не буду. Скажу честно – не нравишься ты мне, однорукий, и люди твои мне не нравятся. Вот так! Никого мы вам не отдадим!
– Честно, уважаю!
Дури выдавил улыбку, придушив волну гнева. Рука сжала рукоять спрятанного кинжала, и он подумал: «Если бы здесь сейчас стоял Гаральд, валялся бы ты, венд, в грязи с распоротым горлом!»
Щука развернулся и пошел к крыльцу:
– Что хотел, я сказал, и добавить мне нечего.
Улыбка Дури стала напоминать оскал волка.
– Я услышал тебя, венд, так и ты меня услышь: или вы отдаете чужаков, или сдохнете вместе с ними!