Я не думала, что так сложно будет вспоминать почти 20 лет спустя, как резко закончилось моё детство.
Помню тот день удивительно точно. Накануне, в субботу, мы играли около Маринкиного подъезда. Что нас развеселило, непонятно, но я смеялась как сумасшедшая. Заливалась, ещё не зная, что мне осталось всего несколько часов моей жизни. Жизни обычного ребёнка с родителями.
Потом я долго верила, что нельзя так веселиться. В минуты безудержного смеха боялась, что скоро наступит расплата за то, что мне сейчас так необъяснимо хорошо.
В воскресенье дома у подружки в большой комнате мы смотрели «Богатые тоже плачут». Когда я приезжала к бабушке на выходные, я приезжала на самом деле к Маринке. Мне нравилась её квартира. Сложно поверить, но двухкомнатная малогабаритная хрущёвка казалась мне хоромами после нашего барака – без ванной и горячей воды, зато с тараканами и сумасшедшей слепой соседкой.
Я была в туалете, когда подруга сказала, что звонила бабушка и велела мне скорее бежать домой – у нас случилось несчастье. Я тогда не понимала, что это значит. Отчего-то подумала, что-то случилось с Настей. Может, она сломала ногу? Почему именно сломать ногу? Видимо, в 12 лет для меня несчастье было именно таким.
Я выбежала из крайнего подъезда белой пятиэтажки и по диагональной тропинке понеслась к бабушкиному дому. Когда двери открылись, я застыла. Однокомнатная квартира была полностью набита родственниками из Редкино и Москвы. Все собрались. Все в чёрном. Все ревут.
– Саша с Ларисой погибли, разбились на машине по дороге домой, – кинулась в слезах ко мне моя всегда грозная и непоколебимая бабушка.
Я развернулась и пошла из квартиры. Папин брат догнал меня на улице. Я постаралась выглядеть вменяемой и попросила посидеть чуть-чуть у Маринки. У него хватило сил отпустить меня.
Я пришла к подруге, коротко рассказала, и мы сели досматривать сериал. Я пялилась в телевизор, как будто мне хотелось обмануть судьбу и сделать вид, что ничего не произошло. Я не могла поверить, что там, в 500 метрах, в бабушкиной квартире, и правда собрались все эти люди в чёрном. Их стоны, рёвы, всё это по-настоящему, на самом деле происходит со мной.
В голове билась мысль: «Я должна как-то теперь жить дальше. Как же я теперь буду жить дальше?» Меня накрывало ужасом. Теперь всё будет по-другому.