И хотя я помню все эти чувства, я не ощущаю их так как раньше. Я не чувствую ничего. Это всего лишь еще один блок информации размером в сколько-то мегабайт.
Конечно, я понимаю, с чем именно были связаны эти страдания, понимаю их механизм, но не могу заставить свое нынешнее сознание хоть на миллиметр приблизиться к тем ощущениям.
Я разучился сопереживать кому-либо, потому что во мне погиб тот орган, который отвечал за эту функцию моей личности. Теперь вы тоже понимаете, что душа точно также может быть удалена из тела, как аппендицит?
Какой-нибудь маньяк-убийца тоже ничего не чувствует при виде чужой боли, – возразите мне вы. Когда и куда исчезает его душа?
Не соглашусь. Его душа на месте, только она очень больна и функционирует не правильно, как больная печень, которая хоть и жива, но вместо очистки организма питает его смертельным ядом.
***
После того, как наш шаттл преодолел земное притяжение и перешёл на полное автопилотирование, я подал команду экипажу собраться в центральном отсеке корабля.
Никакой необходимости собираться в одном помещении, устанавливать визуальный контакт друг с другом, не было, однако у людей такая традиция сохраняется очень надежно. Продолжаем ею следовать и мы.
В помещении совсем отсутствовала какая-либо мебель, оно было почти хаотично завалено различным оборудованием, правда надежно закрепленным к стенам, полу и потолку помещения, поэтому все стояли. Впрочем, потребность сидеть в наших телах отсутствует.
Право вступительного слова, как руководитель экспедиции, я взял на себя.
– Итак, дамы и господа, сейчас, пока наш корабль выходит на траекторию полета к конечной цели нашего задания, хотелось бы прояснить некоторые моменты относительно того, зачем мы все здесь оказались и что нас ждет спустя приблизительно девять месяцев нахождения в космосе.
Сам я прислонился спиной к стене напротив отсеков для экипажа, чтобы мне открывался чёткий вид на каждого из нашей немногочисленной команды. Как только я вошёл, то сразу отметил, что из всех доступных мест, эти трое выбрали такое размещение, чтобы оказаться подальше друг от друга.
Что сразу обращало на себя внимание, так это попытка всех присутствующих придать своим телам положение, похожее на те позы, которые избирают для себя люди в ходе подобных посиделок (или, если быть точнее на данный момент – постоялок). Только нашим телам сейчас не было необходимости переносить центр тяжести на определенные части тела, периодически менять эти положения и от этого вся сцена выглядела несколько нелепо и непривычно противоестественно.