В одной из дверей выход,
Другой из дверей будешь рад,
Но двери хитрее,
Они разное говорят.
Одна всегда скажет правду,
Другая ответит враньём,
Вопрос всего один задать вам можно,
И в одну невозможно войти вдвоём…
Мэри схватилась за уши. На её лице мерцали две серебряные дорожки от слёз. Возможно, это было от боли, что причинял визг комнаты, возможно от ужаса и паники. Хоть она и сжимала уши, голос этого рта был особенным. Его невозможно было не услышать.
– И что это значит? За одной выход, а за другой? Что? И что значит невозможно войти вдвоём? Каждый войдёт хотя бы в одну, а третий останется здесь?.. – судорожно соображал Ёршик, прижавшись к стене, чтобы не упасть в хохочущий рот.
– Чёрт! Какой смысл?! Не разгадаем – нас запрут, и «им» будет ясно, где мы, а если разгадаем – всё равно кто-то останется здесь!.. – был Уэйн в ярости, – Не выбирать же нам кого-то… одного?..
На последних словах тот сполз на пол, уже не замечающий, как на него налезали синие щупальца пола. Обвиваясь вокруг его тела они напоминали силки, худые резиновые руки.
Чёрные иглы начали распространятся на боковые стены и рисунки людей сменялись на разлагающиеся шепчущиеся массы. В чёрных дырах глазниц засветились глянцевые и пустые глаза, что скорее напоминали волдыри. Они буквально были голодны на зрелища. Пасти раззевались даже вдоль шей рядами наполненных желтоватым соком жвал. Направив в центр свой взор, комната стала похожа на арену с сотнями голодных зрителей, что восторженно наблюдали за процессом. Шипы в скором времени не дали бы ребятам находится близко к стенам. Они расползались, как чёрный иней, и вибрировали, испещряя стену трещинами.
– Чем больше мы боимся, тем хуже! Комната чернеет! Отойдите от искажения! – кричала Мэри сквозь смех комнаты.
– Что нам делать?! – дрожал Ёршик.
– Держимся вместе! Парни! Взяли себя в руки! – умоляла их Мэри. – Чем паниковать, лучше сделали бы хоть что-нибудь, чёрт возьми!
Было видно, как с её лица спадали целые горошины слёз, пока та срывала синюю липкую гадость с себя. Она была настроена решительно, хоть и дрожала, переполненная ранее не испытываемым страхом. Дрожащим голосом та начала строго рассуждать, вновь закрыв уши руками;
– Нам нужно понять, где выход, чтобы выйти отсюда и найти Тихий Двор до заката солнца… Времени мало… – пыталась сконцентрироваться она. (Между слов, она всё же не могла придерживаться своих же просьб и поддавалась давлению, прерывая речь на истошные всхлипы отчаяния, когда её руки вновь хватали силки синей жижи пола. Покрываясь пузырями те лопались и всё сильнее хватались своими ошмётками за всё, что движется.)