Это чувство возникло, как вспышка сверхновой звезды. Оно мгновенно поглотило меня. Я не мог ни есть, ни спать и каждый день мчался на работу с утра пораньше, чтобы зайти в палату и услышать возглас:
– Мой доктор пришёл!
Столько детской радости и восторга было в этом крике, что мое сердце плавилось от счастья. Она, не отрываясь, смотрела в мои глаза и медленно расстегивала пуговицы пижамы, чтобы я мог послушать ее сердце. А я умирал от смущения, невольно косился на упругую грудь с сосками-горошинами, и представлял, как она уютно будет лежать в ладони.
В последние дни перед выпиской я прикидывал, этично ли будет попросить телефончик у пациентки, но Оля спровоцировала меня сама. Во время моего дежурства она пришла ночью в ординаторскую.
Девушка остановилась в проеме дверей. Свет из коридора образовал сияющий ореол по контуру ее тоненькой фигурки. Стройная, изящная, она даже в больничной пижаме казалась сказочной принцессой, заглянувшей ко мне на огонек.
– Оля, марш в постель! – строго приказал я, буквально тая от восхищения и нежности. Очень боялся, что мой дрожащий голос выдаст меня с головой.
– Жень, да ладно тебе! – Ольга выглянула в коридор, довольно улыбнулась и прошмыгнула в ординаторскую, закрыв дверь. – Все нормально! Медсестры молодые, поймут.
От этих слов я чуть не задохнулся. Казалось, сердце сейчас пойдет плясать джигу-джигу, так оно колотилось в груди.
– Тебе нужно спать, чтобы сердечко полностью восстановилось, – сдавленным голосом от пересохшего внезапно горла сказал я.
– О! Оно бьется просто отлично. Хочешь послушать?
Ольга сделала несколько шагов к моему столу.
– Иди спать, – еще сопротивлялся я. – Сейчас кто-нибудь войдет и поймет ситуацию неправильно.
– А мы закроем дверь на ключ, – игриво хихикнула она.
– Ординаторская на дежурстве должна быть открытой. Вдруг что-нибудь случится?
– Фу, Женька, – от имени, сказанного с придыханием, у меня мурашки побежали по телу. Сердце заколотилось где-то в горле, в брюках стало тесно. – Для срочных вызовов есть телефон.
– Евгений Михайлович, – выдохнул я.
– Ох, Евгений Михайлович, – засмеялась Ольга и плавно, как кошечка, скользнула ко мне на колени. – Не будь букой!
Ночное дежурство было тихое. Пациенты спали, медсестры занимались своими делами. Настольная лампа ярко освещала мой рабочий стол, но вокруг царил полумрак. В воздухе повисло напряжение. Мне, с одной стороны, хотелось, чтобы она ушла, а с другой, я мечтал впиться в этот соблазнительный рот губами и растерзать их так, чтобы они опухли.