– Danke schon (спасибо большое). Я Маша. А вас как зовут?
Она улыбнулась, и на щеках заиграли ямочки. Я тут же не удержался и засунул в одну палец, проверяя ее глубину.
Все засмеялись. Обстановка стала непринужденной. Вмиг безымянный живой подарок из секс-игрушки на ночь превратился в личность.
– Я Генрих, – ответил ей, чем удивил себя и друзей: никогда не называю своего настоящего имени девушкам хостес.
С этого дня все и завертелось.
Мари была чертовски обаятельной куколкой. Куда бы мы ни приходили, вокруг нас собирались люди. Она с каждым днем все лучше говорила по-немецки, мило улыбалась, и я захотел растянуть удовольствие.
Дьявол! Что творилось со мной, я не знал, но лишение девственности отодвинулось сначала на один день, потом на два, а в голове закрутились новые мысли.
– Ты что делаешь, Генри? – спросил через неделю Карл. – Отправь девку обратно.
– Не хочу.
– Влюбился, что ли?
– Нет. Не знаю. Просто, пока не хочу. Интересная штучка.
– Да, таких, как она, полно!
– Ты подарил мне эту.
– Давай делиться.
– Нет. Сам ещё не наигрался. А вдруг я на ней женюсь!
– Зачем? – Карл посмотрел на меня как на умалишенного. – Разве твои родители допустят такой брак?
– Я взрослый человек и сам буду решать, с кем мне жить и спать! – разозлился я, и все вопросы отпали.
Давление друзей, знакомых и родителей становилось все сильнее, а Мари все привлекательнее. Расставаться с ней совершенно не хотелось.
– Слушай, ты как собака на сене, – злился на меня Карл. – Сам девчонку не трахаешь и нам не даешь. Поделись рабыней.
И тогда я решил жениться. Это был благовидный предлог, чтобы оставить девчонку при себе и не делить ее ни с кем. В глубине сознания зрели и другие мысли. Приобретая рабыню в вечное пользование, я мог распоряжаться ею по своему усмотрению.
Во время свадьбы я сходил с ума от нетерпения. Мари тоже поглядывала на меня и тянула к лестнице. Моя ягодка созрела. Пора насладиться ее изысканным вкусом…
– Пойдем, майне либе? – приглушенно спросил муж, и мы, оставив гостей внизу, стали подниматься по лестнице. Нам вслед захлопали, я покраснела. – Ты готова?
Пальцы Генриха подрагивали. Я не понимала, почему в такой ответственный момент он волнуется больше меня. Ещё в «Зазеркалье» я готова была продать свою девственность по самой высокой цене. Уж лучше получить за неё хоть что-то, чем лишиться чести в какой-нибудь подворотне из-за сопливого пьяного мальчишки, как это случилось с моей сестрой.