У бабана никогда не пропадало ни хлебной крошки, ни зернышка пшена. Она не была жадной, она просто не допускала, что еду можно выбросить. Бабушка одна из немногих в нашей семье знала, как тяжело все это иногда доставалось, поэтому, съев кусочек хлеба, собирала крошки со стола в ладошку и также отправляла их в рот. Это выглядело трогательно, кто-то мог это осудить, назвать некультурным, к счастью, среди нас таких не было. Нас в Советском Союзе тоже воспитывали, что хлеб выбрасывать – это преступление. Но чем лучше и сытнее мы начинаем жить, тем более размытыми становятся грани между вкусным и невкусным хлебом. Совсем не осталось людей, которые блокадные 125 граммов в сутки ждали как манны небесной и делили этот кусочек из клея и опилок на пять частей, чтобы прожить еще один день и постараться выжить.
Закончу главу на позитивной ноте, однажды у нас сгорел дом. Смешно, правда? Это было реально и смешно, и грустно, но об этом я расскажу как-нибудь отдельно. К счастью, кроме дома никто непосредственно не пострадал. Пришло время его разбирать и думать, что же построить на месте пожара. Бабан была самым активным участником разбора дома и подготовки к строительству. В 1996 году страна еще не оклемалась от полного разграбления, производств почти не было, поэтому купить такие элементарные вещи, как гвозди и кирпичи, было практически невозможно. От старого дома осталось много гнутых гвоздей, которые служили крепежом деревянных конструкций, а также некоторое количество кирпичей, из которых была сложена какая-то внутренняя стенка. Так вот, бабушка сначала собрала все гнутые гвозди и методично сидела и выпрямляла их на пне молотком, напевая себе под нос какие-то веселые песенки. Когда гвозди были готовы, она собрала все кирпичи от разрушенной кладки и также аккуратно и целенаправленно очистила их от остатков цементного раствора. Как гвоздей, так и кирпичей оказалось вполне прилично, все они пошли на строительство внутренних переборок. Так вот!
Моя бабушка, Александра Степановна, была очень мощным человеком, ужиться с ней было практически невозможно, мы с ней постоянно спорили, ругались, она не уступала никому до самого конца. Она была счастлива, что жизненный цикл её сложной и многогранной жизни был довольно длинным, 85 лет, и она дожила до своей третьей производной, умирать можно было спокойно. Я очень благодарна ей за гены и черты характера, которые позволяют мне жить в наше не простое время и верить только в хорошее.