Случилось так, что именно на рыбалке я столкнулся с чудовищной для моего детского сознания несправедливостью и познал смертную обиду. В доме, неподалеку от нашего, жил со своей семьей Витёк, постарше меня на пару лет и по части рыбалки признанный среди детворы авторитет. Как-то днем он сказал мне, что они с отцом собираются вечером рыбачить.
Я тут же с просьбой: и меня возьмите. Пусть твой отец попросит деда меня с вами отпустить.
У меня, помнится, перерыв был в несколько дней: припахал меня дедуля, и на рыбалку мне страсть как хотелось.
– Я вам и рыбу пойманную отдам, – пообещал я, – только с собой возьмите. Азартный я был, и уже тогда процесс представлялся мне интереснее результата. Дед согласился, но тут же и подзапряг: успеешь огород полить, тогда пойдешь. Редко когда я так старался. Воду таскал по полведра в каждой руке, больше было не осилить, а уж сколько я ходок сделал – я тогда и цифр таких не знал.
Вот уж и соседи у плетня показались, а я еще червей не накопал, и удочку не проверил.
– Ладно, – говорят, – червей у нас с запасом, а удочку, если что, мы тебе дадим.
И пошел я с ними навстречу моему великому несчастью.
Вечер был тихий, ясный, погода самая уловистая. Я был безмерно рад, что улизнул из дома и пребывал в состоянии счастливого предвкушения предстоящих поклевок и подсечек. Дойдя до речки, мы разошлись вдоль берега в пределах видимости друг друга и начали делать первые забросы. Клевало хорошо. В моем ведёрке уже плескались несколько плотвичек, красноперок и окуней размером со взрослую ладошку, когда клюнувшая рыба утащила крючок в камыши. Зацеп. Нужно было раздеваться, лезть в воду, нырять и освобождать крючок. Но как же неохота было это делать! И рыбу распугаешь, и роса уже на траве: вылезешь и будешь потом от холода зубами щелкать. Ну и понадеялся я на авось. Тяну, потягиваю полегоньку – авось отцепится. Дудки! – обрыв. А запасных снастей у меня никаких.
Спешил, не успел собрать. Иду к соседям. Так мол и так, выручайте. Выручили, конечно, но такой убогой удочки я еще в руках не держал.
Удилище – короткая, метра два, толстоватая палка, которой сподручнее было бы телят гонять. На толстой леске сидел тяжелый поплавок, а крючок – вообще позорный: раза в два больше нужного размера, тупой и ржавый. В те времена рыболовные крючки в деревнях были дефицит, ну и дали мне, что было. И сам я был виноват, что поленился и за своим хорошим крючком в речку не полез. Настроение у меня упало. В не объявленном, но всегда подразумеваемом между рыбаками соревновании я был обречен на неудачу. Делать, однако, было нечего, и не возвращаться же домой, едва начав рыбачить.