– Например, двери супермаркета – рассмеялась Индия – или лифта.
Мэлоди рассмеялась, подталкивая Индию.
– Ха-ха передразнила их Доминика посмотрим, как вы запоете, когда захотите попасть на какую-нибудь вечеринку.
Я не стал вдаваться в подробности их нелегальной жизни. Индия была права, лучше не соваться мне на неизвестные территории, пусть в Центре скучно, зато спокойно, безопасно и благополучно. И с меня хватит неприятностей, поживу вдоволь непримечательной жизнью будней рабочего в человеческом зоопарке. Я снова заглянул в стакан, по правде говоря, не лучшая идея смешивать мои таблетки с алкоголем, к тому же я никогда не пробовал мескалин, но сегодня мы вроде как отмечаем мой первый месяц в Электрическом городе, не хочется портить людям праздник.
– Добро пожаловать, полноправный член города – салютовала Индия.
– Добро пожаловать! – повторили остальные.
Я поморщился и выпил половину стакана.
– Разве вам никогда не хотелось убраться отсюда? – спустя некоторое время спросил я, коктейль уже начал действовать, я пребывал в сонливой и отвратной неге.
– Может и хотелось – просто ответил Геллерт – но ведь это невозможно.
– Да-да – раздраженно перебил я – поезд приходит в одну сторону, бла-бла-бла, но разве нельзя дойти пешком, скажем, по путям, найти ближайший населенный пункт, обойти лес.
– Кругом один лес – сказала Индия – и все, кто пытался пересечь его, не вернулись. Никто еще не покинул город.
Воцарилось молчание. Я бессильно вкинул руки и закрыл ими глаза. Не верилось, что до скончания дней мне придется провести жизнь в кромешном аду.
Наутро я ощутил страшную головную боль, и чтобы заглушить ее, влил в рот один из пузырьков, которыми меня снабдила меня. К кислому вкусу во рту прибавился горький, мне немного полегчало. Эта процедура уже стала привычной, сначала она приходилась на каждые выходные, потом перешла на будни. Я попытался вспомнить, какой сегодня день, но не смог, с тех пор, как я поселился в Электрическом городе, счет дням перестал иметь значение. Каждое утро было похоже на предыдущее, и пока в «Джеллилэнде» мне торжественно не вручили значок почетного трёхмесячного работника, я даже не знал, сколько провел здесь времени. Да и от самого утра осталось лишь одно название. Бледно-серая мгла, превращающаяся в сумерки, и вот уже не успел ты оглянуться, повсюду зажигаются неоновые огни – предвестники праздной жизни. Привычный день превратился в вечер, а вечер морфогенезировался в ночь. В свою очередь, ночь стала чем-то совершенно чужеродным и зловещим, она стала инопланетной слепотой, сквозь которую, сколько бы ты не моргал, не мог продраться. Всякий раз, ворочаясь без сна, я закрывал глаза и сосредотачивался на белых импульсах и оранжевых микроточках, которые двигались под ресницами – мирах, существующих лишь в пространстве век, и всякий раз, когда после я открывал глаза, мне казалось, что я ослеп.