Сельвень улёгся на ковёр и перевернулся на спину. Ну один в один пёс.
– Ну ты подумай, может тебе захочется, всё-таки, перебраться в тихое место, когда всё закончится.
Когда всё закончится. Конец фразы эхом отозвался в голове. Я не знал, серьёзно ли он говорил об этом или шутил. Момент, когда всё это может закончиться, казался настолько призрачным и нереальным, что у меня уже давно укоренились сомнения, что отсюда вообще возможно выбраться. Сельвень же, если и знал что-то о творившемся вокруг безумии, то очень тщательно это скрывал.
Причины моего появления, как и путь которым я сюда попал, до сих оставались непостижимой загадкой. Просто однажды, открыв глаза, я обнаружил себя на втором этаже домика, лежащим на кровати. В моей памяти прекрасно сохранились моя прошлая жизнь, лица родителей и друзей. Но воспоминания резко обрывались на совершенно заурядном утре. Дальше остались лишь смутные образы, ощущение спешки и долгого пути. И как я ни силился, ничего более внятного выудить из памяти не удавалось.
Вполне ожидаемо, что растерянность, паника, страх и беспомощность сразу захлестнули меня с головой. Я очень долго не мог заставить себя слезть с кровати и хотя бы спуститься на первый этаж. Но первые эмоции со временем улеглись, позволив мне лучше осмотреть это место. И оно оказалось на редкость странным.
Мой летний домик располагался посреди бескрайнего безлюдного пространства. Фасадом он выходил к обширному водоёму, границы которого тонули в ночном мраке, а тыльной стороной – к бескрайнему полю. Конечно же, я предпринимал попытки к бегству, но всё оканчивалось тем, что куда бы я ни направлялся, непостижимым образом возвращался обратно к злосчастному домику. Пробовал ли идти вдоль береговой линии или по полю – результат оставался неизменным.
Что за водоём граничил с домом – море, озеро, река или океан – я с уверенностью сказать не мог. Отыскать его границы мне не удалось. С другой стороны вода сохраняла абсолютную неподвижность всё то время, что я здесь находился, из чего последовал вывод, что это, всё-таки не река. В конечном итоге, я решил для себя назвать его озером и больше не думать об этом.
Это место вообще оказалось каким-то застывшим во времени. Безоблачная лунная ночь не имела никаких тенденций к сменяемости. Ярко-белый диск упорно держался на небосводе в одном и том же месте, изливая свой мертвенный тусклый свет. Из-за этого отсчёт времени сильно осложнялся, ведь, когда я попытался использовать для этого старые маятниковые часы в гостиной – единственных часы во всём доме – то с удивлением обнаружил, что, несмотря на покачивания маятника, стрелки никуда не двигались, замерев на отметке девять часов три минуты. В итоге я стал ориентироваться на циклы собственного сна для определения начала и окончания местных суток.