Господин Дюбуа, как правило, не возражая ее пылким тирадам, протирал очки шелковым носовым платком, и деловито, с плохо скрываемым сарказмом протягивал ей бухгалтерский отчет за месяц, в котором прибыль была еще меньше, чем его глаза, внимательно наблюдающие за ее реакцией.
Глядя на его удаляющуюся пончиковидную фигурку по белоснежному коридору больницы, Ева вздыхала, удостоверившись, что теперь он её точно не услышит: «Горько признавать, но ты прав, мой алчный друг. Серьезные денежные вливания в наш амбициозный старт-ап нам бы сейчас не помешали бы».
Задумчивое лицо Евы обдал горячий поток «аг еля», так называют аборигены летний суховей, будто чья-то пылающая родная рука провела с любовью по волосам и щеке странницы.
Ева огляделась. Она стояла в окружении своего негабаритного багажа у полностью заросшей виноградником изгороди. Природа всегда была несказанно щедра к Азербайджану. Как говорится, «воткни палку в землю, а уже завтра сможешь собирать с нее богатый урожай». Дикий виноград, будто сошедшая с ума от страсти любовница, обвила «руками и ногами» по нескольку раз своего старого возлюбленного – покосившийся забор. Наливные сиреневые грозди от их многолетнего соития набухли и теперь теряли свои ягоды от силы южного ветра, нещадно трепавшего все местные плоды. Сквозь крошечные отверстия в ограде проглядывала обшарпанная побелка двухэтажного дома, похожего на огромную обувную коробку. Замысловатая потрескавшаяся лепнина с вензелями, призванная когда-то украшать богатый дом, выглядела теперь как густой макияж на засохшей старой кукле, забытой в заброшенном цирковом балагане. Верхний этаж вытаращился на Еву десятками пустых оконных глазниц. Деревянные рамы, выкрашенные в зеленый цвет, обрамляли весь периметр жилища, делая его похожим на обсерваторию. И всё бы ничего, и этот дом вполне можно было принять за вполне себе обычное сельское родовое гнездо, хоть и изрядно устаревшее, если бы не одно «но». Из-под резного карниза к окнам спускалась длинная медная проволока, продетая сквозь белоснежный коровий череп. Его высохшие и отполированные ветром зубы скалились Еве, методично раскачиваясь в такт винограднику.
«Господи, этому чудовищному черепу невероятно подошла бы надпись на лбу „Wellcome home“. Что же должно было произойти с психикой моего предка, чтобы она решилась на такое необычное дизайнерское решение в своих пенатах», – съязвила Ева. «Удивительная вещь получается», – продолжала она рассуждать, глядя на представшие хоромы, – «чья-то смерть на втором столетии, а прабабка прожила ровно 126 лет, может дать вполне себе свежий глоток и шанс цивилизованному бизнесу, спасающему новые жизни. Как упавшие в землю груши превращаются в гниль и силос, чтобы весной стать пищей для дерева, рождающего очередные груши».