Она осторожно повернула кран. В её дрожащие ладони ударила прозрачная родниковая вода.
Шагая под теплые струи воды, Ева облегченно подставила плечи ласковому потоку и вздохнула: «Вот любопытно всё же, что же могло меня вчера так вырубить? Да еще и с такими адовыми кошмарами? Уж явно не чай с мелиссой… Неужели стресс? М-да, Ева, что-то совсем ты ослабла, раз какой-то приезд в прабабкин дом творит с тобой такое». Вспомнив старое поверье, что любое страшное сновидение изгоняется простым ритуалом, девушка направилась к единственному в комнате окну со словами: «Куда ночь – туда и сон!».
Утреннее солнце лобзало азербайджанскую природу, будто молодой ненасытный жигало будит свою богатую покровительницу, оставляя на своём похотливом пути всё меньше и меньше нецелованных темных уголков. Птицы, как дворовые пьяницы, не протрезвевшие с ночи, вовсю голосили, дико раздражая невыспавшихся коров и буйволов, отправляющихся на свою ежедневную работу в буквальном смысле «в поля». Деревня, как и любая другая, напрочь лишенная какой-либо звукоизоляции, забренчала первыми чайными блюдцами.
Ева перегнулась через подоконник, вдыхая испаряющуюся росу с листьев молодой крапивы и яблонь. С гор спускался полупрозрачный туман, похожий на свадебную фату.
Детство вновь проникло через глаза и ноздри, внутри стало тепло и спокойно. От былой страшной ночи в уголках души и памяти Евы почти не осталось и следа.
Сквозь густые шапки плодовых деревьев Ева рассмотрела свой самый любимый на планете предмет, мимо которого она никогда не могла пройти равнодушно. Во дворе с самой высокой ветки грушевого дерева струились две протяжные веревки, держащие деревянную доску, похожую на желтую старческую ладонь. В каком бы уголке мира, времени года, обстоятельствах ни оказывалась бы Ева – упустить случай покататься на качелях она не могла. И если в детстве раскачивание под открытым небом дарит адреналиновый полёт и ребенку, и его беспокойной матери, то в зрелом этапе жизни лучше и полезней седативной медитации, чем качели, не найти.
У Евы аж перехватило дыхание от сладостного предвкушения, так сильно влек её этот нехитрый дворовый аттракцион. Темперамент Евы оттолкнулся руками от подоконника и заметался по комнате. Медлить было нельзя, да и терпения становилось всё меньше. Она заглянула в фанерные недра шкафа, выхватила с вешалки первый попавшийся сарафан и рванула на улицу.