Вот уже год человеческое общество планеты Земля выживало в жёстких условиях повышенной турбулентности! Трясло так, что мало не покажется! Удалёнка надоела до судорог душевных! Она надоела даже школьникам, которые в самом начале карантина обрадовались, что в школу ходить не надо! Учить тоже не надо, потому что кто-то из родственников, стоя в углу комнаты, за пределами камеры, показывал своему отпрыску правильный ответ, написанный крупными буквами на листе бумаги… Ничего не надо! Зато можно спать сколько хочешь и когда хочешь, или лежать на диване и тупо пялиться в свой телефон… А если приходилось написать письмо и перекинуть его по вацапу, то обычно такое письмо напоминало изощрённую шифровку агента 007: « прт, к.д., у мн норм, я на поз, пр. др. ок, споки ноки))». Мне было горько и печально сознавать, что всё прекрасное уходило из нашей жизни! Как мы все любили писать друг другу письма ручкой на бумаге и, особенно, получать их по почте, по обычной, простой почте… В юности у меня было много друзей из разных республик Советского Союза и даже из стран Латинской Америки. Когда мне исполнилось восемнадцать лет, я окончила первый курс медицинского института, и мой папа решил, что мы (мама, папа и я) поедем отдыхать на Чёрное море. Папа основал в нашей семье чудесную традицию: каждый год, летом, (в течение пятнадцати лет!) он покупал путёвки (для себя и мамы, я обычно отдыхала «дикарём») в какой-нибудь санаторий или дом отдыха на берегу Чёрного моря. Таким образом, мы объехали почти все города Крыма и Кавказа, но особенно нам понравилось отдыхать в Сочи и, конечно, в Гаграх: сколько солнца и радостной энергии сияло в одном только приветствии: «Гамарджёба, генацвали!» Еда и напитки были очень вкусными! Просто пища богов! Я восхищалась экстравагантными названиями блюд: хачапури, чахохбили, фейхоа, и обожала лакомство с экзотическим названием чучхела… (это грецкие орехи, варёные в виноградном соке). Но в то лето мы поехали в Ялту. Там я познакомилась с ребятами из разных городов Союза, было много отдыхающих из Ташкента. Парень по имени Камил с глазами цвета «киви» (я его называла Ромашка) влюбился в меня, а мне он казался инопланетным существом: занимался йогой, чудесно рисовал, играл на флейте! Узбеки, оказывается, очень красивые и талантливые люди. Перед отъездом мы обменялись адресами и не только с Камилом, а ещё с Дилей – узбечкой из Ташкента. С Дилей мы отлично подружились, у нас с ней было потрясающее сходство во вкусах и нравственных ценностях, поэтому казалось, что нас воспитывали одни и те же родители! Два года я переписывалась с Камилом и с Дилей. Потом мои родители переехали из Алма-Аты в Калугу на ПМЖ (постоянное место жительства), и я перестала писать письма своим друзьям узбекам. Мне тогда было не до писем. Мы переехали летом, а в сентябре я снова написала письмо Камилу уже с нового адреса и получила ответ. Письмо начиналось так: