«К чему же привел мой путь?» – задумался он. Он не знал. Он помнил все, что с ним произошло, историю длинной жизни своей – от начала до конца. Он мог только поведать ее сыновьям и уповать, что они найдут в ней ответ. Надежда – все, чем он владел. Надежда – искус, коему он не смог воспротивиться.
По сию пору он не знал, нужно ли было ей противиться. И никто, кроме него самого, не мог бы ему подсказать.
Жирная, парная земля ворочалась под лемехом, вздыхала томно. Едкий пот заливал глаза, ладони мозолила шершавая рукоятка плуга. Тяжело дыша, человек и вол остановились.
Георгий откинул волосы со лба и с удовольствием огляделся. Солнце близится к зениту, а треть поля уже распахана. Борозды глубокие, ровные, во влажной земле нитками жемчуга поблескивают скользкие тельца дождевых червей. Торжествующий взгляд пахаря двинулся дальше и задержался на девушке, стоявшей на краю нивы с корзиной в руках. Высокая, стройная, тяжелые рыжие волосы убраны в косы, губы обветрены от поцелуев ветра. Зеленые, словно пронизанная солнцем молодая трава, глаза ее лучились от гордости.
Улыбаясь, Георгий шагнул к ней.
– Красавица моя! – с чувством произнес он. – Эх, кабы не был я так стар, непременно сосватал бы тебя, Вера!
Девушка, сверкнув глазами, опустила корзину на землю и вытащила оттуда крынку с холодным молоком.
– Да согласится ли отец, – отвечала она, протягивая ему крынку. Оба рассмеялись. – Я смотрела, как ты пахал… Ты был словно богатырь, усмиривший змея!
Жадно глотая ледяное молоко, Георгий покачал головой. «Пощади! – вспомнил он беззвучный крик. – Пощади моих детенышей!» Ни в одной легенде не говорится, что твоим противником может стать мать, защищающая своих детей…
Пока он пил, Вера расстелила на траве скатерть и выложила на нее провизию из корзины. Георгий залюбовался ловкими движениями дочери: как сноровисто очищает она яйца от скорлупы, нарезает сыр, как раскладывает приправы и соль. Плоскую лепешку свежевыпеченного хлеба она с поклоном преподнесла отцу. Георгий рассмеялся и, отломив половину, протянул дочери.
– Не вздумай отказываться, Вера, – предупредил он ее возражения. – На тебе сейчас все хозяйство держится. Бабушка хворает уж который день, а от близнецов помех больше, чем пользы. К тому же, – он лукаво прищурился, – будешь плохо кушать, никто в жены не возьмет!