– Странный он, этот наш новый рабовладелец, – задумчиво произнесла Надя. У нее все руководители были как не рабовладельцами, так работорговцами. Даже Катерина. – Почти у всех есть дети. Разве можно так оценивать работу человека?
– Так он чайлдфри, – лениво потягивая пиво, сказал Сергей, – у них это что-то типа идеологии. Дети личинки и все такое.
– Это чайлдхейт так считают, – заспорила Аня, – а чайлдфри сознательно выбирают жизнь без детей.
– Так пусть и выбирают, нам зачем ее портить? – проворчал Степа.
– А ты тут каким боком? – спросила Надя. – У тебя ни жены, ни детей, чем они тебе жизнь портят?
– Вот придет вместо Наташки что-то типа Ленки-дуры, посмотрим, как ты запоешь. Значит, Ленку выгнать нельзя, потому что она любовница Осадчего. Чистяков все локти изгрыз, а уволить ее не может. Зато Натали, которая и за нее, и за себя работу делает, они увольняют! Зашибись! Да я по полдня одну цифру жду, если Зиминой на работе нет.
– Почему ее не бывает на работе? – спросил Клим.
– У нее ребенок больной, – ответила вместо Степки Аня, – она одна, без мужа. Но Зимина всегда на удаленке, если отпрашивается. И потом до ночи в офисе сидеть может. Степа прав, с нее намного больше толку, чем с бездетной Ленки.
– А ты чего молчишь? – повернулся Клим к Кате. Ее уже всю трясло, и она не удержалась:
– Потому что я их ненавижу, этих чайлдфри. Вот просто ненавижу и все.
– Мне кажется, – Клим говорил, медленно растягивая слова, – это право владельца – устанавливать в собственной компании свои порядки.
– Я и не спорю, пусть устанавливают, – мотнула головой Катя, – но посмотрим тогда, с чем они по итогу останутся, когда толковых сотрудников разгонят. Точнее, с кем.
– Ты чего так завелась, Кать? – удивился Сергей, а она не могла остановиться.
– Не обращай внимания, Сереж, это личное. У меня с этими чайлдфри свои счеты. Ладно, ребята, мне пора, я пойду. Меня ждут, – проговорила с нажимом, адресованным Аверину.
На самом деле хотелось поскорее выйти на воздух, чтобы успокоиться. Она уже жалела, что ввязалась в этот бессмысленный разговор.
– Я тебя провожу, – сказал Клим, поднимаясь следом, как тут ее талию обвили чьи-то руки, и знакомый голос послышался у самого уха:
– Катюша, привет. Я так рад тебя видеть.
Глаза Аверина медленно превращались в две пусковые установки, и Катя мысленно вздохнула: