Брат Федул замычал, замыкался, болезный, зашептал:
– Пить, пить, пить.
Окошко под потолком посветлело, там, на свободе, занимался день. Кромешная тьма чуть расступилась, и Афанасий мог различить смутный силуэт чернеца. Тот лежал на полу совсем недалеко.
– Федул, – негромко позвал Афанасий. – Слышишь меня, Федул?
– Слы-ы-ышу.
– Я к тебе сейчас кружку толкну. Сумеешь ухватить?
– Благослови тебя Господь, – хрипло отозвался чернец.
Афанасий вытянул руку насколько мог и пододвинул кружку к чернецу. Натянул до упора цепь, держащую ошейник, так что железный обод придавил горло, и сдвинул кружку еще немного. Затем развернулся, нащупал пальцами ног неровные глиняные бока кружки и стал потихоньку толкать ее к Федулу. Тот зашевелился, пополз навстречу. Вот он достал ее кончиками пальцев, вот потащил ее к себе, или это лишь показалось Афанасию, изо всех сил таращившему глаза в темноте. Но нет, пальцы ног перестали ощущать шершавые бока кружки, а со стороны Федула раздалось хлюпанье.
– Достал? – на всякий случай спросил Афанасий.
– Достал. Пусть Бог благословит тебя за доброту.
– Болит спина? – сочувственно спросил Афанасий.
– И болит, и не болит. Я точно чувствовать перестал. Убили меня, насмерть убили.
– Ничего, ничего, – ободрил его Афанасий. – Человек существо живучее, отлежишься и выдюжишь.
Чернец икнул и тихонько замычал. Мычание становилось все тоньше, жалобнее и выше, пока вдруг не оборвалось. Впавший в забытье чернец задышал глубже и ровнее, Афанасий прислонился спиной к стене и отшатнулся – стена дышала холодом. Тогда он постарался зарыться в сено, отыскал позу поудобнее и вернулся к воспоминаниям.
Одним из самых ярких была буря на озере. Поначалу все шло как обычно, осенью собрались на белок, сели в лодку, дружно налегли на весла. Остров быстро исчез в низко стелющемся над водой тумане, но Онисифор знал направление и спокойно сидел у руля. Его уверенность передалась василискам. В присутствии наставника они привыкли ничего не бояться.
Отошли версты на две, когда ветер упал неистовым вихрем. Вода закипела, мгла заволокла небо, крупный дождь застучал по лодке, словно сотни невидимых плотников разом взялись за топоры.
– Не воротиться ли, наставник? – вскричал один из юношей.
– Ничего-ничего, – ответил Онисифор. – Храброго Бог спасает. Навались, ребята!