– Никто не понял названия моего романа «Война и мир»: там мир не как состояние, а как бытие, наличное. Ну, это кто-то осознал, но ни до кого не дошло, что война – тоже. Можно говорить: «Я объездил весь мир», и можно утверждать: «Мы обитаем в войне», но это неверно: мы не в ней. Есть вселенная и антивселенная: первая – мир, вторая – война. И воюют не страны у нас между собой, а те, кто сражаются друг с другом, и все остальные, где едят, пьют, работают и умирают от старости. Воюют война и мир. Об этом и мой роман. Не СССР и Германия убивали друг друга, уничтожали – нет: они и все остальные участники конфликта бились с теми, кто не воевал.
Фёдор кивнул, выпил со Львом, задумался о его словах, пришёл в себя, отметил, что писатель ушёл, зажёг свечу, достал книгу «Чечня», начал читать.
«Друг на работе внезапно почувствовал недомогание, отпросился, пошёл домой. Добрёл до подъезда, застал Найдёныша за продажей, встревожил его своим видом, поднялся к себе. Найдёныш перепугался, свернул бизнес и заспешил за другом. Дома застал его на постели, померил ему температуру, отметил, что она высокая, пошёл за телефоном, позвонил в скорую, не дождался ответа и отправился на кухню делать чай с малиной. Напоил друга, укрыл его, поставил ведёрко у кровати, зашагал в аптеку, объяснил аптекарю ситуацию, купил лекарства и отнёс их домой. Начал лечить своего друга. Открыл ему вишнёвый компот. Налил в стакан. Сел рядом с другом и стал ожидать поправки».
Чеченцы сравнивались с железом, с жёсткостью: меч, ятаган, кинжал – это чеченец, нашедший себе применение с самых давних времён. Но пуля, снаряд, ракета – люди, заступившие за себя, поднявшиеся до бога: человекобожественность. Фёдор заказал кальян, ударился в ещё большее одиночество, наступающее на него со всех сторон в виде воздуха, мрака, света, людей.
«Найдёныш, не дождавшись поправки друга, сходил в кладовку и принёс оттуда банки, посмотрел на друга. Тот помотал головой, объяснил нежелательность банок во время температуры, выпил таблетку, которую дала Расторопша, запил водой, закрыл глаза и уснул. Найдёныш начал вязать, прислушиваясь к дыханию друга и готовый в любую секунду прийти ему на помощь».
К Фёдору подошла девушка, подтянула колготки перед ним и пошла дальше. Он только хмыкнул, расплатился и двинулся на ночную прогулку, сшибал тростью бутылки, стоявшие на бордюрах, курил алмазы и бриллианты, втягивал в голову мысли и образы, чтобы писать роман. Добрёл до остановки, сел в ней на лавку и стал ожидать автобуса из Венесуэлы, Чили и Перу. Захотел прокатиться на маршрутке по всей земле. «Гитлер – гусеница, Гейтс или Цукерберг – бабочка: гусеница гадка, потому нацизм осудили, бабочка легка и красива, но гусеница – это то, кем она была; и речь в обоих случаях о захвате мира, но разными способами; бункеры – это коконы, что понимают всё». Понял, что поездка – шутка, побрёл далее, наткнулся на крики и драку, махались скины и кавказцы, пара девушек и парней снимали битву на камеры, Фёдор прошёл дальше, но почувствовал волнение и боль в груди, побежал назад и бросился на скинов, этот факт их смутил, они не ожидали русского начала против них, они прекратили удары руками и ногами, то же сделали и горцы, все двинулись пить водку, но держались напряжённо и отчужденно, братства никакого не было и не могло быть, но алкоголь пили, морщились, поглаживали синяки и ссадины, ФМ говорил немного, пытался сблизить стороны, но его слова разбивались о глухую стену, в конце бритоголовые вообще обозвали его хачом и ушли, Фёдор усмехнулся, не посчитал себя оскорблённым, выпил водки с ингушом Зауром и зашагал дальше, куря сигарету «Казбек».