«Кто бы говорил о раздражительности» – подумалось Нике, но вслух она сказала другое:
– А зря…
– Что зря?
– От имени отказывается. Оно красивое…
И для себя, но вслух заметила:
– А главное очень ей подходит…
Быстро сообразив о том, что сказала, она покосилась на мужчину, застывшего у очередной двери нетрадиционной шестиугольной формы, что находилась в дальней стене кабинета, и сразу поняла: просек.
– В каком смысле? – спросил на всякий случай он.
– Ни в каком, – коротко ответила девушка, решив, что лучше заткнуться.
А Анатолию было интересно.
– Что ж так?
Замешкавшись, Ника подошла на несколько шагов ближе.
– Наверно потому что вы, по сути, мой временный начальник. А при начальстве много болтать не положено, – улыбнулась. – Такая тема для доверительной, дружеской беседы, где не надо бояться ударить в грязь лицом. Так что давайте не будем об этом. Лучше о ваших дверях, уж очень они меня заинтересовали.
Взгляд мужских глаз прогулялся по женской фигуре. Анатолий пожал плечами и приоткрыл дверь.
– Нет. Насчет дверей – это отдельный разговор, который требует немало времени. Да и говорить надо не со мной, – прищурился. – Я примерно догадываюсь, о чем вы промолчали. – он всего лишь улыбнулся, а взгляд говорил: «Ай-ай-ай, госпожа Верхоланцева!» – Все мы разные, и в каждом, так или иначе, есть то, о чем можно выразиться нелестно.
– Да, но…
– Так. Идемте! Меньше слов – больше дела, госпожа Верхоланцева!
Тон Товарища начальника вновь приобрел официальную окраску.
Ника замолчала и снова покорно двинулась по следам впереди идущего.
А за дверями…
– Простите, вы пискнули или мне показалось? – задал вопрос Левин непривычно насмешливо.
Вероника, шедшая следом за ним, сжалась и прикрыла рот ладонями. Бдительный взгляд из-за плеча она чувствовала, но сейчас он не напрягал совсем. Она уставилась на мужчину сияющими глазами и что-то промычала, отрицательно мотнув головой. Когда Анатолий отвернулся, она снова принялась оживленно оглядывать окрестности.
По правую руку в леваде, как уже было замечено ранее, гуляли две грациозные лошади: серая в яблоках и гнедая модница в черных гольфах. Только при более близком рассмотрении стало заметно, что концы ее черной гривы были ровно подстрижены, а длинная челка заплетена в косу, кончик которой венчал симпатичный желтый бантик-бабочка. По другую руку находились два манежа: большой – для учеников, а занимающий более скромную площадь – детский.