Мужское мышление представлялось универсальным и не имело никакой альтернативы. Ситуация не изменилась в эпоху Средневековья, когда появилась необходимость переопределения правил мышления. Некоторые изменения в понимании алгоритмов мышления были осуществлены, но базовый подход к их основам сохранился прежний. Новое время, несмотря на заявленную радикальность, осталось верным идее универсализма мышления. Ф. Бэкон и Р. Декарт провозглашают в качестве основополагающих индуктивный и аналитический методы познания, что создало видимость изменений, но мужская доминанта мышления и тут устояла.
Во второй половине ХIХ века сам концепт универсального мышления был поставлен под вопрос, и раздались голоса, утверждающие, что не существует единого поля сознания, что мышление не тождественно самому себе, что оно с необходимостью разное, и различие его типов может быть обеспечено совершенно разными основаниями. Например, К. Маркс доказывал, что в основе всех различений лежит материальное бытие, которое определяет сознание, и в зависимости от сознания формируются правила мышления. Отсюда и теоретическое обоснование утверждения, что сытый голодного не разумеет.
Несколько позже в рамках лингвистического поворота исследователи начинают акцентировать внимание на национальных картинах мира, которые определяются структурами национальных языков. Сторонники этого подхода утверждают, что сходные картины мира могут быть только у народов, имеющих сходные языковые структуры[1]. Позднее Г. Гачев описал различные формы национального мышления, используя созданный им же концепт «национальные образы мира»[2].
Но, если мы принимаем возможность выделения национальных способов мышление, то, будучи последовательным, логично предположить, что женский и мужской способы видения и понимания мира также могут различаться принципиальным образом, поскольку бытие мужчины и бытие женщины не могут быть тождественны.
В ХХ веке политическая субъектность женщины была закреплена институционально, появились даже различные философские направления феминистского толка, но никакого эпистемологического поворота в представлениях о стандартах мышления не произошло. Идея универсальности мышления, которая насчитывает ни одно тысячелетие своей истории, укоренилась в сознании людей и принимается уже как абсолютная данность.