Через полчаса притащили мои шмотки и бумаги. Больничного листа среди них не оказалось. По действующему тогда закону, больничный мне был бы положен, если бы я пролежал в больнице четырнадцать дней. Меня вышибли на два дня раньше срока, поэтому считалось, что я отбывал воинскую повинность. О чём должен был получить соответствующую справку в военкомате. А по этой справке я должен был получить сто процентов оклада, чем сильно огорчил мастера слесарного участка Пискунову.
За год моей работы слесарем самую большую зарплату мне насчитали именно в этом октябре…
Как-то раз, когда я ещё слесарничал, бригадир Николай Саныч сбагрил мне операцию по разметке каких-то направляющих. Приволокли заготовки – уголки из стали-нержавейки, чертежи. А там с дюжину отверстий на каждом ребре уголка, и ну очень малые допуски на отклонения между центрами отверстий. Сотые доли миллиметра, буквально! Только не спрашивайте на фиг такая точность, я сам не знаю. Саныч взялся инструктировать:
– Значит, рейсмас выставляешь и делаешь только одну риску! Второй раз не чиркай, даже если риска еле видна, обязательно или выше, или ниже махнешь. Когда все риски поставишь – керни. Но не сразу шлёпай со всей дури, а чуток наметь и через лупу проверь! Промахнешься с керном и вся деталь в брак!
Выслушав ценные указания, я потопал в инструментальную кладовую, поскольку лупы в моем арсенале ещё не было. Кладовая оказалась закрытой, торопиться мне было некуда, и я остался ждать кладовщицу. Тут меня и застал Юра Парфёнов.
– Ты чего тут?
– Кладовщицу жду.
– Опять метчик сломал?
– Не, лупа нужна, разметку проверять.
Юра хмыкнул.
– Лупа вещь хорошая, в хозяйстве полезная. Пошли, перекурим.
Я хоть и не курил, но двинулся вслед за Юрой. Стоять у окошка кладовой было скучно, лучше сидеть на лавочке в курилке. Благо от лавочки до инструменталки пять шагов…
Сели, Юра закурил свой неизменный "Беломор".
– Ты не знаешь, сейчас в киосках "Союзпечати" увеличительные стекла ещё продают?
Я не знал.
– В моё время продавали. Как сейчас помню: маленькая линза трёшку стоила, большая восемь рублей. Для пацана деньги просто невероятные. А мне тогда было лет четырнадцать… Очень хотелось купить линзу. Бате врал, что для филателии, а на самом деле штука универсальная. Но батя мой не дурак, сам в детстве с увеличительным стеклом баловался… Так и не дал денег. А приятель мой, Толька, своего папашу уломал. Подгадал момент, когда батька шёл с работы поддавши и выцыганил трёшку. Батька Толькин где-то дежурным сантехником работал, регулярно приходил с работы навеселе. А характер у него был такой, что как выпьет – добрейшей души человек. Вот Толька и воспользовался…