Разглядев в толпе несуразный силуэт толкающий тележку с моими пентаморфами, я быстрым шагом и с тяжелым сердцем пошел следом исполнять свои обязанности, которые похоже становились весомой частью моей жизни.
Проносящиеся мимо люди в напяленных грязных робах напоминали мне об отце. Он мечтал, чтобы я безукоризненно выполнял любую работу для церкви, тем самым становясь угодным Богине-Матери. Я не мог избавиться от гнетущего чувства кровной близости с ним, его волей, его судьбой, оно преследовало меня последние пару лет. В сердце я всегда старался не осуждать его, но это желание омрачалось его сверхравнодушием к моей свободе.
Свернув в один из коридоров и покинув сортировочный цех, мне стало чуть легче дышать, вокруг уже не было такого количества бегающих перед глазами балахонов, стука тележек и луж пролитой крови. Как будто я свернул на небольшую улицу с ежегодной ярмарки на центральной площади, подальше от всех памятников и торговцев их копиями. Пока мы шли в морг, а точнее пока мне приходилось догонять этого на удивление шустрого и толстого санитара, я обратил внимание на то, как выглядит фабрика изнутри.
Под ногами весь пол был выложен металлической плиткой, темного синего морского оттенка, на котором то исчезали яркие разноцветные линии, то появлялись вновь. Одна лишь светло фиолетовая полоска, запрограммированная под нашей тележкой, неизменно вела нас в глубь этого мрачного церковного предприятия. На дверях, мелькавших мимо, отсутствовали таблички и вообще какие-либо номера, они плавно сливались с такими же однотонными, глянцевыми стенами печально-черного цвета. Несмотря ни на что, в коридорах было на удивление чисто, боты чистильщики успевали протирать их куда эффективнее своих коллег из центрального холла. Все окружение этого места, как только я переступил порог фабрики, наполняло неуловимым чувством, словно соприкасаешься с чем-то мистическим и в то же время родным, тем, что всегда было внутри и сопровождало всю жизнь. Это пугало и завораживало.
Через несколько минут нашей гонки, когда очередной коридор внезапно оказался почти пустым, санитар привел меня к дверям морга для пентаморфов.
– Ну что «красавчик», вот и приехали, отдышись давай и смотри не напутай ничего в актах – ехидно произнес санитар, снимая свой брезентовый капюшон.