А на паркете – особо и не поболтаешь.
– Ничего, малышка, мы с тобой обязательно потанцуем, – это Змей обещает исключительно про себя, переводя взгляд на ослепительно улыбающуюся русскую чемпионку, на плечо которой глава судейского комитета только что прикрепила розовую розетку с цифрой один.
Рано или поздно, так или иначе – он найдет способ завязать с ней знакомство. И уболтать хотя бы на один танец. А потом… Потом можно будет подумать и о дальнейшем сотрудничестве. Но её стоит ждать, однозначно.
Он тогда еще не знал, что в следующем году Анастасия Варлей на чемпионат не приедет. И позже – тоже.
11. Настя и Эрик. Уроки практической дипломатии
Ну, давай, Змей, больше, чем я вскрылась – вскрыться уже просто невозможно.
Ты же не можешь упустить этот шанс и не застебать меня тем вечером в Берлине, так ведь? Такой компромат! И ты многое мне можешь тогда припомнить.
Вот только выражение лица итальянца настолько сложное, что я никак не могу в нем прочитать ожидаемую насмешку.
– Тебя сложно… – Эрик вглядывается в меня пристальнее, будто меня от него отгораживало мутное стекло, и он пытался разглядеть что-то сквозь него, – узнать. На паркете ты была… Другая…
На паркете я была живая. В этом вся и разница.
Было две части живой меня, одна – танцевала с пеленок, не мыслила без этого жизнь, вторая…
Вторая принадлежала Денису Назарову. Первой любви, некогда – лучшему другу, мужчине, без которого пять лет назад я не представляла своей жизни. Тоже!
И когда от меня потребовали выбирать…
От еще одного заплыва по океану слез меня спасает завибрировавший в сумке телефон. Только вот вытащив его на свет божий – я на секунду снова давлюсь спазмом выкипающей ярости – до того больно видеть улыбающуюся рожу Назарова на экране смартфона. Первый порыв буквально требует у меня швырнуть эту мерзость на пол кофейни, а лучше – еще и наступить на экран, чтобы он точно вышел из строя и больше никогда мне этого мудака не показывал…
Чья-то теплая широкая ладонь накрывает мои пальцы, сжимающие телефон, не давая осуществить задуманное. Земля призывает Настю…
– Ответь ему, – негромко произносит Эрик, глядя мне в глаза.
– Зачем? – я болезненно кривлюсь, потому что я примерно представляю, что именно Назаров мне может сказать. – Он ничего не может мне сказать, что его оправдает. И шалаву в нашей постели никакие его слова не отменят. Вот ей пусть сцены ревности и закатывает, а я на этот спектакль и за доплату билет не возьму.