– Чего? – недовольно отозвался Хван Гу и поковылял по берегу прочь, придерживая одной рукой ворот чогори2, а другой – занемевшую спину. С одной стороны, красть нехорошо, опасно. С другой – морской окунь – добыча редкая и вкусная, а старик все равно вечером притащит рыбу к ним домой, чтобы съесть вместе…
Делянка их была скудной, бабушка болела все больше и все чаще оставалась на берегу, а подати только росли. Опять будет брань да укоры. И самой-то слушать тошно, а уж в присутствии удачливых товарок… Так что к управляющему Ха На плелась нога за ногу. Надеялась, все к тому времени разойдутся.
Не тут-то было! Народу перед двором уездного главы Ли Мэн Сока сегодня собралось непривычно много. И не только ныряльщицы, но и другие жители. Толпились, возбужденно переговариваясь, вытягивали шеи, толкались локтями, чтобы продвинуться поближе или поделиться чувствами с соседом. Ха На повыглядывала так и эдак, но росту в ней всего ничего, и что было причиной волнения – увидеть не удалось. Может, разбойника какого поймали? Или беглого ноби3?
– Что там? Ну что там? – бормотала Ха На, проталкиваясь вперед. Твердое плечо вредной тетки Ма Ро оттеснило ее обратно в толпу.
– Что-что, – проворчала Ма Ро презрительно. – Ссыльного янбана4 привезли, вот что!
Ссылали на остров нередко, но Ха На видела таких – все больше изменщиков да проворовавшихся чиновников – лишь иногда и краем глаза. Некогда ей. У нее работа, огород, бабушка. Пускай себе живут, лишь бы их пути не пересекались.
– А, – сказала Ха На, потеряв всякий интерес. Принялась искать глазами управляющего: сдать добычу да домой. Нужно еще к шаманке зайти, пусть травок бабушке даст, а то в последнее время совсем плохая стала. Да и то сказать страшно – за шестьдесят уже перевалило! Но если бабушка отправится к духам предков, Ха На совсем одна останется. Надо потом еще и в буддийский храм подняться, попросить монахов написать пожелание здоровья.
– Ух, какой красавчик, гляньте! – Женщины указывали на парня, стоявшего в распахнутых воротах.
Наверное, потому он соседкам понравился, что не походил ни на крестьянина, ни на рыбака, ни уж тем более на ноби: осанка, волосы узлом; руки, за спиной сцепленные. А что одежда простая – так короля обряди в нищего, все равно стать да повадки укажут священную особу. Так и этот. Даром, что молчит и голову склоняет, а все одно видно, с трудом сдерживается, слушая, что чиновник старику – видать, тому самому янбану – вещает. Сын? Секретарь? Ссыльных частенько привозили со всей семьей и челядью – если не было на то другого указа.