льшим, чем отступной взяткой революционных комиссаров буйствующей парижской черни: «Хлеба и зрелищ!»
Англичане с их верностью традициям – вот пример для Европы. Королевский двор крепок своим фундаментом – конституцией: одно усиливается другим. Такая конструкция и России подошла бы, но Ники и слышать об этом не желает. Единовластие – наиболее подходящая форма правления для подданных короны, видящих в царе Божьего наместника. Разубеждать Николая в этом – несусветная глупость и государственное преступление. Аликс тоже в этом уверена.
Михаил не разделял уверенности брата и невестки. Он, правду сказать, и в роли монарха себя не мыслил, и становиться русским самодержцем отнюдь не желал. Жизнь только открывала перед ним, двадцатилетним, свои врата, и нынешнее положение на семейной сцене его устраивало вполне. Он стремился к свободе, не ограниченной жесткими рамками дворцового этикета, в том числе и к свободе мысли. А свободомыслие не входило в строго очерченный круг интересов Семьи: от него попахивало бунтарством и расшатыванием основ. А само сравнение родного абсолютизма с британской конституционной монархией в пользу последней и есть расшатывание основ.
Михаил думал иначе, но мнение свое держал при себе: делиться им с Ники было бессмысленно, это привело бы к недопониманию, а возможно, и конфликту между братьями. Да и мать, вдовствующая императрица, относилась к островному опыту с подозрением, устройство мелких, рассыпанных по всему континенту монархий было ей ближе. А Михаил видел в родственной английской монархии несомненный пример для подражания; просто надо постепенно развернуть податливый русский народ от Азии в сторону Европы, дать ему дозреть до равноправия и конституции. И тогда многое встанет на свои места.
В мертвой тишине, мимо вытянувшихся в струну гвардейцев императорского конвоя, неподвижных, как изваяния, катафалк в сопровождении избранной родни покойного и абастуманской молочницы Анны Дасоевой, принявшей последний вздох великого князя, пересек площадь перед собором и подъехал ко входу, освещенному изнутри золотистым мерцанием свечей. Приглашенные на церемонию знатные гости уже стояли внутри собора и ждали появления траурной процессии.
Там, в семейной усыпальнице, заканчивался земной путь Георгия Романова. Позже, вечером в Зимнем дворце, соберется за поминальным столом узкий круг близкой родни почившего: братья и сестры, мать, представители знати.