Команда, с которой я работала над этой съемкой, была вполне довольна всеми решениями. Нашему пухлому продюсеру были эти детали безразличны, у охранника и водителя вообще почасовая оплата. Помощника у меня еще не было, и мне предстояло попотеть, но это того стоило. Модель Верочка была очень мила и на все согласна. Я была приятно удивлена, что фотографа Глеба, с которым мне предстояло работать впервые, тоже позабавил этот проект. Хотя он был не похож на человека, который легко делится с малознакомыми людьми своими чувствами.
Я мало знала о Глебе, но было очевидно, что он прекрасно воспитан. Он был опрятен, носил рубашки и красивые свитера. В общем, стиль его одежды с трудом поддавался точной классификации. Часто он сочетал какие-нибудь вызывающие вещи со строгой и сдержанной одеждой. Не могу сказать, что мне нравились цвета, которые он выбирал. Хотя Глеб был, пожалуй, исключением из мифа о том, что художники и фотографы плохо одеваются. Он был немного старше меня и опытнее, мне импонировало его сдержанное, но в то же время очень уважительное отношение ко мне.
Мы выбрали неплохое место для съемки, что было трудно сделать. Вокруг Москвы все заделано новыми скворечниками. Можно проехать и десять километров от города по какому-нибудь шоссе, так и не вырвавшись из застроек. Я внезапно вспомнила, что у одной моей старой приятельницы дача очень удачно расположена. Посмотрела еще раз местность на карте Google. Бинго! Для меня задор – это было то, что надо. Нас с коллективом ждала поездка на лоно природы. Неужели это может произойти так легкомысленно с закоренелыми жителями мегаполиса?! По дороге мы с Верочкой обсуждали, какие очки ей больше к лицу. Глеб почему-то то задумчиво смотрел в окно, то обменивался важными замечаниями с охранниками. У нас были очень смешные охранники. Большая заслуга продюсера в том, что они у нас вообще были. Мы имели честь наблюдать их красноватые напряженные лица и, когда они улыбались, что было лишь изредка, – их желтоватые зубы. Надо отметить, что в отличие от менеджеров среднего звена они сохранили какую-то нравственность и даже достоинство. Они удивительно спокойно к себе относились, ценили реалии жизни, грубую мужскую силу, пищу, жену-хозяйку, а главное – они спокойно относились к моде, и мои разговоры с Верочкой были для них не больше, чем щебетание воробьев под забором.