Пока Марго оправдывала дочь, все преподаватели и директриса безнадежно качали головами и даже откровенно усмехались. После того как Марго замолчала, Ольга Константиновна бросила полный сарказма взор на директрису и почти шепотом, в котором было столько наигранного отчаяния, произнесла:
– Нет… у меня уже нет сил на все это… Я даже не знаю, как это назвать. Хотя бы вы скажите, может быть, вам она больше поверит.
Директриса Вера Геннадьевна была высокая грузная женщина, с крупными черными буклями на макушке, затененными линзами в тонкой оправе. Она была похожа на Ольгу Константиновну тем, что тоже имела склонность заводить любимчиков. А вот нелюбимчиков у Веры Геннадьевны еще никогда не было. Точнее, никогда не было до появления в школе Камилы. Директриса выступила вперед и властно заговорила:
– У вашей дочери проблемы не только с химией и биологией, но и с математикой, которую я у них, кстати, веду. Я не знаю, что у вас была там за школа в Средней Азии, но здесь Камила числится в ряду худших учеников. У нее проблемы по всем предметам. Вы даже сами можете посмотреть. За эту четверть у нее положительная оценка вышла только по литературе. В остальном же у нее пробелы.
Марго больше не стала ничего отвечать. Тема, к счастью, была исчерпана сразу же, как только Марго едва заметно кивнула и потупила глаза. Остальные тридцать минут она сидела, боясь пошевелиться. Униженная женщина старалась ни с кем не встречаться взглядом. Полная досады Марго еле держалась, чтобы не расплакаться, особенно когда тут же начали хвалить других ребят, отмечая их улучшения в учебе и особую одаренность. Марго выскользнула из кабинета, как только собрание завершилось.
Придя домой, она как фурия накинулась на старшую дочь за то, что та подвергла ее публичному унижению.
– Как ты могла так написать?! Зачем нужно было говорить о своих планах?! – кричала Марго на Камилу. – Мне за тебя было так стыдно! Если у тебя действительно такая плохая успеваемость в этой школе, то нужно здраво судить о себе. Зачем так высоко метить? Как теперь мне вообще попадаться на глаза учителям и родителям?!
Камила, конечно, не смолчала. Она тут же отреагировала на обвинения. Заливаясь слезами обиды, Камила упрекнула мать в том, что она не поддерживает и не верит в свою дочь. Камила плакала, потому что сейчас как никогда она чувствовала себя покинутой и даже преданной. Незнакомая школа, издевательства ребят, презрение учителей, и тут еще и мама считает ее глупой. На самом деле самым возмутительным для Камилы было то, что мама постоянно цеплялась за чужое мнение. Причем неважно, будет это мнение родных или обычных прохожих. «Что люди скажут? Как в глаза соседям смотреть? Не позорь меня перед родней!» – и так далее. Такие фразы были частыми паразитами в маминой лексики. Камила, конечно, тут же высказала это матери, чем вызвала у нее целый вулкан гнева. Марго была вспыльчивой и заводилась с полуслова. Если Марго что-то бесило, то тут все выходило из-под контроля: она краснела, покрывалась пятнами, кричала так, что вены вздувались на ее шее и висках. В гневе Марго говорила все, что хотела: обзывала, высмеивала, унижала. Но при этом всегда соблюдала особый принцип: Марго никогда не отказывалась от детей. Марго с рождения твердила детям, что они в этом мире самые родные друг другу и чтобы ни при какой ссоре не отказывались друг от друга. Это правило строго соблюдалось в их доме. В остальном же ссоры выглядели как обычная перебранка между матерью и подростком: слезы, крики, упреки и так далее. В этот раз все было так же, как и обычно. Камила заявила, что ей вообще было наплевать на мнение учителей и на эту Фрекен Бок тем более (так Камила называла за глаза школьную директрису).