– Зря. Надо было совсем чужое, вымышленное назвать.
– Ну кто ж знал? А придумать быстро не получилось. Замялся бы, так не поверили бы.
– Значит, так: каждому придумать запасное имя, – велел Михаил.
– Псевдоним, – уточнил Вениамин. – Я буду Орлов Аристарх Никодимович.
– Всё бы тебе ха-ха, – раздосадовался брат. – Назовешься Ощепков Павел Иванович. Проще надо быть. А пока заляжем на дно ждать последствий.
Последствия, к полному разочарованию основателей РДПЛ, не наступили. О происшествии с листовками город молчал. Молчала и Клавдия Крайнова. Локтем перекрестилась, что ее дети не учились на том несчастном факультете. Не зря же прокламации рассыпали там: кто-то что-то знал. Там гнездо провокаторов, не иначе. А ведь мечтала она Веника туда устроить, если в военное в Москве не получится.
Оперативники отрабатывали связи вуза с предприятием. Безрезультатно. Сошлись на одной версии: антисоветчики провели атаку не адресно, а исходя из удобства вброса, то есть под мостами могли проходить в тот момент любые колонны. Хороших зацепок по делу эта версия не давала. Следов «партии Ленина» обнаружить не удалось. В городе не нашлось ни одной сколько-нибудь устойчивой молодежной компании, которая подходила на роль этой самозваной политической организации.
Глава седьмая. Нулевые последствия
Отгуляв Ноябрьские, город, давно не знавший солнца, стал готовиться к Новому году. В промтоварных магазинах открылись новогодние базары. Темчане выбирали из коробок, выставленных на прилавки, стеклянные шишки, мелко нарезанный из фольги «дождик», картонных белочек и зайцев. Новинкой сезона стали шары-прожекторы, Михаил купил два. В аптеках спрашивали дефицитную вату – делать из катышков и белых ниток гирлянды, изображающие снег. Белые нитки и вату в Темь давно не завозили, в аптеках объявления висели «Ваты нет», а настоящий снег валил без остановки. Хозяйки принялись копить продукты к празднику. Кое-где на прилавки выбрасывали венгерский зеленый горошек и персики в сиропе. На улице выстраивались хвосты за яйцами, уложенными в тонкую стружку в ящики из легких реек.
На форточках висели в авоськах мертвые длиннолапые куры, их до поры хранили на холоде, упаковав в оберточную бумагу от посягательства живых голодных птиц. Крайновы имели холодильник «Мир», но рядовую птицу мать вывешивала за окно, оставляя место в «Мире» под дефицитные продукты. Михаил нарочно ходил по очередям, слушал. Нарочно ездил в автобусе, прислушивался. Нет! Никто ни слова не говорил о прокламациях. Не сплетничали, не осуждали, не ужасались. Крайнов ощущал себя мороженой курицей, выпотрошенной и вывешенной на холод. С досады его мутило и даже рвало несколько раз. Света говорила, давление надо бы померить, но идти в поликлинику муж отказывался, огрызался и заедал депрессию карамельками.