– За которую я всегда держусь, чтоб не упасть. Вот есть яма такая, глубокая, в яме гора высокая, на горе садик мой стоит, а на крыше садика палка торчит.– нравоучительным тоном поведал Гриша.
– А зачем она на крыше торчит? – недоверчиво спросил старший брат младшего.
– Чтобы я за нее держался. – невозмутимо обьяснил Гриша, деловито почесывая под мышками – еще там конфета висит, большая, как дом. И я ее облизываю всегда. Держусь и облизываю. Вот так. – И зажмурив глаза от удовольствия и разинув рот для правдоподобия, он движением маленького деловитого язычка продемонстрировал сущность производимых им в воображаемой реальности манипуляций.
Паша обеими руками обхватил голову , пытаясь удержать свой неуклонно падающий дух на должной высоте, но не справясь с этой задачей, рухнул всем телом на пол, подминая под себя свою страдающую ментальную сущность и стараясь утянуть за собой вниз и брата, назойливо мельтешащего перед глазами.
– Упал – флегматично подытожил Гриша, вовремя отскочивший на безопасное расстояние и теперь взирающий со стороны на печальную картину человеческого падения. – Я же говорил держаться. – и удобно усевшись на поверженного брата, принялся весело изображать наездника. Но веселье его продолжалось недолго, через мгновение оно растворилось в невыносимом страдании, исказившем его некогда такую счастливую мордашку.
– Паша меня столкнул – завыл он дребезжащей сиреной.
– Сам виноват. – проворно вскакивая на ноги и обретая уверенный и счастливый вид абсолютно невинного создания, заявил Паша – Не надо по мне прыгать. Ты же сам с меня скатился, да?
– Нет – сквозь слезы, гундосо протянул Гриша – Это ты меня толкнул. Я маме скажу.
– Да не толкал я тебя. Ты сам упал. Сам же, да?
– Нет. Это ты. – буркнул Гриша, хмуря брови, морща нос, выпячивая губки и сводя все это в центральную точку своей обиженной физиономии.
– Ну все. – в отчаяньи всплеснул руками Павлик – Тогда я с тобой не играю.
– Ну ладно, я не скажу маме. – отозвался Гриша и с угрожающим видом добавил – но если ты еще так сделаешь, я с тобой не дружу.
– Ладно – повеселел Паша, но тут же, вспомнив о пережитой ранее драме, принял позу сокрушительного разочарования, для чего плечи опустил как можно ниже, руки воздел как можно выше, и где-то посередине повесил унылый сопящий нос. – Я никогда не попаду к монстрам. Что же делать.