А Эаль будто ничего и не заметила – она была увлечена сиянием кристалла. Наконец она подняла глаза на Эана и с серьёзным видом сказала:
– Знаешь, Эан, я выйду замуж за того мальчика, который подарит мне ожерелье из таких кристаллов!
А потом звонко и заразительно засмеялась. Эан тоже улыбнулся – невозможно было не улыбнуться – и задумался. Иногда нельзя было угадать, когда Эаль шутит, а когда говорит всерьёз. Но сейчас было очень похоже, что именно так она и решила. По крайней мере, так понял Эан.
А вечером они снова играли, смеялись и бегали к реке, чтобы услышать, как поют летающие рыбы, которых можно увидеть только на закате.
И снова Эан обратил внимание, что Эаль не забывает о кристалле ни на мгновение, сжимая его в кармашке или любуясь его сиянием в лучах заходящего солнца.
* * *
Конечно, три дня пути – это ведь непросто, это ведь уже не какой-нибудь поход за ягодами на другой берег реки. Но теперь Эан точно для себя решил, что пойдёт в Лунную пещеру и во что бы то ни стало достанет столько кристаллов, сколько потребуется. Он даже сходил на край селения и спросил у ворчуна мастера, сколько кристаллов нужно для ожерелья. Мастер ничего определённого ему не сказал, пробормотав, что нужно видеть кристаллы, а когда услышал про Лунную пещеру, так вообще рассмеялся и отвернулся, занявшись своими делами. Больших трудов стоило Эану снова разговорить мастера и выяснить, что эта пещера – выдумка и что ни её, ни тем более светящихся камней попросту не существует.
Но Эан-то знал, что кристаллы эти не были выдумкой! А допустить, чтобы кто-то другой подарил Эаль заветное ожерелье, он просто не мог. Даже думать об этом не хотел.
Поэтому он твёрдо решил, что пойдёт на юг, как только соберётся в дорогу. Делать это нужно было незаметно: достать побольше еды и тихонечко вынести её из дома, запастись разными вещами, без которых не обойтись в долгом путешествии. Вот так, день за днём, Эаль собирал тайник возле старого сарая, в лопухах. И иногда пропадал там, рассчитывая, сколько же ему всего потребуется. Сейчас в тайнике было уже и увеличительное стекло, которое подарил ему дед и которое так ловко зажигало траву в солнечный день, и перочинный нож, острый, как бритва, – подарок отца на день рождения. Там же оказались и старый плащ, и рюкзак, и даже отслужившая своё палатка, которую отец убрал подальше в сарай.