Звуков не было, лишь стучала кровь в висках и вторили ей колеса на стыках. Дудух-дудух, дудух-дудух…
Чикатило уперся лбом в грязное стекло двери.
«Милицию, народные дружины, комсомол – всех приказали задействовать, чтобы под каждым кустом на него засада была», – прозвучал у него в голове голос инструктора.
«И долго так ловить собираются?»
«Пока не поймают».
Дудух-дудух, дудух-дудух, дудух-дудух…
Инструктор вернул старику документы. Что-то сказал. Но Чикатило слышал только стук колес и голоса в голове:
«И долго так ловить собираются?»
«Пока не поймают».
Инструктор взял под козырек, вместе с Панасенко направился к тамбуру.
Чикатило отлип от стекла и отступил к двери вагона.
Дудух-дудух, дудух-дудух, дудух-дудух – стучали колеса.
«Пока не поймают, пока не поймают, пока не поймают», – звучал им в такт, не унимаясь, голос инструктора в голове.
Чикатило прислонился спиной к стене, запрокинул голову и закрыл глаза. Разъехались с характерным звуком двери тамбура.
– Романыч, ты чего? С сердцем плохо? – прозвучал совсем рядом голос инструктора. Живой, настоящий, здесь и сейчас.
Чикатило открыл глаза. Перед ним стояли инструктор и Панасенко.
– Нормально все, – криво улыбнулся он.
1992 год
Отчего-то именно эта сцена вспомнилась ему в зале суда.
– Подсудимый, повторяю вопрос.
– Я не то чтобы «мог сдерживаться»… – отозвался Чикатило, отгоняя воспоминания. – Я знал, что занимаюсь презренным делом, давал себе клятвы, что больше не буду…
– Вы знали, что вас разыскивают?
– Да, знал, что ищут. Разыскивали, следственные органы осуществляли сплошное физическое покрытие. Я же в народной дружине состоял. Мы дежурили на вокзалах, в парках, электричках. В общем, прикрывали все места, возле которых находили трупы, все подходы и отходы.
Чикатило ухмыльнулся и снова позволил нахлынуть воспоминаниям.
* * *
Чикатило и Панасенко стояли на полупустой пригородной платформе. В стороне, у щита с расписанием, сидела немолодая женщина, торгующая семечками. С ней о чем-то разговаривал инструктор.
Панасенко посмотрел на просвечивающее сквозь пелену облаков солнце, улыбнулся и зажмурился.
– Красота! Сейчас бы на речку, а мы по электричкам шатаемся.
Вдалеке раздался мерный рокот. Он нарастал, приближаясь, и люди на платформе запрокинули головы в поисках источника звука.
Вертолет вынырнул из-за деревьев, прошел над платформой и скрылся. Панасенко, прикрыв ладонью, словно козырьком, глаза от солнца, проводил его взглядом.