Он возится с аптечкой и моей рукой, время от времени нервно возвращаясь к лицу и моему многострадальному носу.
– Почему ты молчишь, Ань? У тебя, должно быть, шок… Прости. Просто… он не должен был этого делать! Никто не должен был этого делать.
– Скорая в пути. – из дома выходит Николай Петрович, неся в руках пузатую бутылку с янтарной жидкостью внутри и махровый, клетчатый плед. – Выпей немного. Поможет. Собьёт шок.
Я смотрю на подтянутого и крепкого мужчину, изумляясь тому, что он всё ещё в должности полковника.
Кто же жертве домашнего насилия предлагает выпить? А экспертиза? А кровь на анализ, которая непременно укажет, что я под шафе? Решил содействовать мне по полной, даже не выслушав? Или ещё не в курсе?
– Сестра. – отрицательно качаю головой и игнорирую протянутую бутылку.
– Пап, там Милана… – замерев с окровавленной ватой в руке, Макс смотрит на отца, повернувшись ко мне спиной. – Это Валера. Нужно вызывать наряд.
– Поучи меня ещё, что и когда мне нужно делать. Сидим спокойно, скоро все приедут.
Теряю время. Когда это ещё полиция приедет и скорая? Отчим может проснуться к этому времени.
– Там моя сестра, вы не понимаете? Он может её убить!
Делаю показательный шаг в сторону открытых ворот. Мне всё равно, что накинутый мне на плечи плед падает на землю. Всё равно, что я стою среди двух мужчин, превосходящих меня по возрасту и социальному статусу, в одном лифчике и штанах. Так даже драматичнее, что играет мне на руку.
– Оставайся с ней. Я схожу. И пусть всё-таки выпьет. Ей предстоит долгая ночь… – с некой грустью в голосе отзывается Николай Петрович, наглым образом перехватив меня за болтающийся шнурок на спортивных штанах.
Тут же замираю, глядя вслед удаляющемуся мужчине, и чувствую, как мои плечи накрывают чем-то холодным. Пальцы задерживаются на моих плечах. Обжигают сквозь кожу куртки Макса. Дрожат. Нервируют.
– Как долго… Как долго это продолжается? – звучит нерешительный вопрос.
Я понимаю, к чему он ведёт. Только, кажется, все его слова о любви и прочие комплименты были ненастоящими.
Разве можно бросить любимого человека из-за разницы в возрасте и даже не посчитать, сколько ему сейчас лет?
– Какое это имеет значение, Макс? – хрипло отзываюсь я. – Мы расстались почти три года назад. И да, мне всё ещё нет восемнадцати.