– Верно говоришь, – и подвинул мне позавчерашний номер «Times», ему привозили, с тех пор как Оскар стал выпускать свои статьи обо мне, Марк озаботился тем, что получал западные издания, и в интернете просматривал новости несколько раз в день.
Я прочла заголовок, не на первой полосе, нет, где-то в середине и не самым крупным шрифтом: «Самоубийство известного журналиста Оскара Фредриксена».
– Что это? – вздрогнула я.
– Возмездие настигает всех.
– Ты это сделал?
Марк засмеялся.
– Ну, Танюшка, у меня, конечно, безграничные возможности, но перемещаться из Москвы в Лондон и обратно так, что ты этого даже не можешь заметить, не могу даже я.
– Ладно идиотничать, Марк, ты же понимаешь, о чём я говорю, – поморщилась я.
Он перестал хихикать и обнял меня, притянув мою голову, и прижав к своей, и сказал очень негромко:
– Нет, Танюшка, я не трогал его, но я рад, что он…
– Не надо так говорить, Марик, грех.
– Ну, я как бы атеист, – сказал Марк.
– Не существует атеистов, – убеждённо сказала я.
– Ну, ты даёшь! – засмеялся Марк, чуть-чуть отодвинув меня, чтобы посмотреть в лицо. – Ты, девочка, выросшая в атеистическом государстве?
– Ерунда это. Не существует ни атеистов, ни таких государств. Вера в Добро и Справедливость была и будет, какая разница Кецалькоатлю ты поклоняешься, Будде, Христу, или КПСС? – сказала я, не шутя.
Марк смотрел мне в лицо какое-то время, становясь всё серьёзнее, потом кивнул, уже не смеясь:
– Об этом, наверное, стоит подумать. Ты сама давно так считаешь?
Я пожала плечами и сказала честно:
– Вообще-то я не думала об этом до сих пор. То есть такими словами, как сказала. Просто как-то само пришло на ум.
– Так ты, может, и в церковь ходишь?
– Может и хожу. Но вообще вопрос веры, по-моему, куда более интимный, чем о сексуальной жизни, – я поднялась, мне не хотелось обсуждать эту тему.
– Это почему?
– Подумай сам. Секс – не тайна, он всегда между двумя, а твоё общение с Богом, это касается только твоей души.
Марк смотрел на меня если не удивлённо, то заинтересованно, вообще-то мы впервые говорили на эту тему, даже странно.