Что же делать? До сегодняшнего дня она считала себя «женщиной с историей», и нынешняя неустроенность ее не угнетала. Она опять вспомнила Свету и все ее высказывания. Выходит, подруга была права. А сейчас их дружба разладилась. Как теперь жить?
Вика не помнила, как доехала до Петроградской. Зашла в кондитерскую и купила торт. С давних пор повелось – с получки она угощала соседок тортом, всякий раз разным. Некоторое время назад вкусы сформировались, и теперь она чередовала, покупая то любимый торт Марии Степановны, то Прасковьи Андреевны. Вика задумалась, вспоминая, чья сейчас очередь. Кажется, Прасковьи Андреевны. Подумав, купила бутылку вишневого ликера, французского не было, только немецкий. Сегодня все что угодно сойдет, думала она, даже самогон.
Они сидели на кухне и пили чай с тортом. Старушки немного приложились к ликерчику и, раскрасневшись, на все лады расхваливали Витьку. Вика вспомнила, что не позвонила ему, хотя свое «важное дело» уже сделала. Но она была не готова обсуждать смерть Васьки и возможную причастность к этому Светы. Нет, не сегодня. Ей нужно оправдать перед собой предыдущие два года. Она отключила телефон и налегла на ликер. Хорошо бы напиться и забыться!
Соседки отправились смотреть телевизор, а Вика с бутылкой переместилась в свою комнату. Она и не заметила, как на столе появились конфеты, к которым не прикасалась больше недели. Плевать! Только теперь «плевать» совсем по другой причине. Когда в бутылке осталось совсем на донышке, она, не раздеваясь, прилегла на диван и сразу уснула.
Разбудил ее стук в дверь.
– Можно войти? – раздался Витькин голос.
Она вскочила, сунула бутылку и фантики в шкаф, пригладила волосы, только потом ответила:
– Заходи. Как ты здесь оказался?
– Соседки впустили.
Увидев Вику, красную и опухшую, он остановился на пороге, и все приготовленные вопросы вылетели у него из головы.
– У тебя что-то случилось? – Она кивнула. – Это твое «важное дело»? – Она опять кивнула. – Я могу помочь?
– Нет, – выдавила Вика и поднялась с дивана. Ее покачнуло. Витя подскочил и поддержал ее.
– Да ты, мать, набралась, – констатировал он.
– Есть маленько, – призналась Вика.
– И часто ты в одиночку нажираешься?
– Совсем нечасто. В первый раз.
Он с подозрением покосился на нее, но, похоже, поверил.
– Витя, мне очень плохо! – неожиданно пожаловалась Вика, и слезы крупными горошинами покатились из глаз.