Воронов затаился. Наконец заработал слив, проскрипела дверь кабинки, и уверенный перестук каблучков направился в его сторону.
– Не знаешь, значит? – с недоброй ухмылкой парень вырос перед ней, преграждая дорогу.
Громко вскрикнув, всплеснув руками, Ольга резко отшатнулась. От испуга душа ее ушла в пятки, мысли в голове забились в лихорадочном припадке. И как давно он здесь стоит? В туалете? Подслушивая!
– Вы совсем с ума сошли! – возмущенно воскликнула девушка. – Другого места не нашлось?! Или вы – маньяк?! – несмотря на то, что первая волна паники улеглась, она продолжила разыгрывать перед ним сильнейший испуг, давая себе время собраться с мыслями и решить, как действовать и что говорить дальше. Неизвестно еще, слышал ли он ее разговор с Сашкой. Она усердно затрясла, замахала ладонями перед собой, словно веером обдувая себе лицо. Закрыв глаза, чуть приоткрыла рот, намеренно глубоко задышала. – Так же до смерти напугать можно! – и вдруг, не глядя на парня, неожиданно рванула в сторону двери.
Но Воронов оказался проворнее. До того, как ее рука схватилась за ручку двери, он успел захлопнуть дверь перед самым ее носом. Оля оказалась зажата в угол.
– Ну, что, где она? – не реагируя на ее попытки открыть дверь, навис опер над ней. – У тебя дома прячется?
– Нет! – девушка перестала дергать несчастную ручку (все равно ничего не получалось) и прислонилась спиной к холодной стене. – Я не знаю, где она, – сдула с лица упавшую прядь волос, смело посмотрела в глаза менту.
– Че ты мне гонишь?!
Он подошел ближе, склонился ниже. Впился немигающим взглядом, от чего у нее невольно поползли мурашки по телу. От насмешки на его лице не осталось и следа. Оля хотела бы увернуться от его пронизывающих глаз, да не вышло. Темные, сощуренные, злые, они были повсюду, куда бы она ни отвернулась. Стало страшно, жутко.
– Ты же ей сейчас звонила, – даже не спросил, а с уверенностью заявил опер. – Подруге своей.
– Она сама мне позвонила. И я не знаю, где она, – нагло соврала Григорьева. Не зря же говорят, наглость – второе счастье. Однако парень оказался наглее.
– Телефон давай, – Воронов протянул ладонь опешившей девушке и уже через секунду резким движением сорвал с ее плеча сумку. Бесцеремонно отстранив ее в сторону, пресекая все попытки отобрать свою вещь, внаглую вжикнул молнией. – Ты ей звонила. На домашний, – сообщил, просмотрев журнал исходящих вызовов. Закинув телефон обратно в сумку, приказал: – Адрес говори!