Ульяна
По спине пробежался неприятный холодок. Так ужасно я себя еще никогда не чувствовала. Александр Орлов понял. Узнал, что Митюшка – его сын.
Он все знает…
Мысли камнями давили на грудь и плечи, так что я инстинктивно сгорбилась. Панические идеи метались в голове. Схватить ребенка и уехать туда, где он нас никогда не найдет? Но как, если я стою перед ним в кабинете. А рядом уже никого, потому как рабочий день закончился.
Продолжать отпираться, чтобы он убедился в собственной ошибке?
Пригрозить, что подам в суд на алименты? Сколько он там должен мне за девять лет, интересно?
Я в ужасе смотрела на Орлова, который навис надо мной неизбежностью положения, не двигался и не спускал с меня взгляда. Сжалась и замерла, в ожидании следующих слов Александра.
Мысли, как он мог по моему личному делу узнать про свое отцовство, у меня не возникало. Когда ты на грани истерии и паники, все разумное и рассудительное в голове не задерживается. А дикости и глупости, напротив, валом валят.
Александр не спешил продолжить беседу. Кажется, он наслаждался произведенным эффектом и моей пришибленностью. Я тоже не могла ни на что решиться.
В кабинете повисло тягостное молчание, аж в ушах зазвенело.
Наконец, когда я уже готова была хоть что-то ему сказать – все равно что, лишь бы прервать затянувшуюся паузу, – Орлов сам нарушил ее:
– Почему? Какого черта ты от меня все скрыла? – В его вопросе было столько претензии, что мне стало совсем не по себе.
Нет! Он, реально, не понимает? В самом деле, считает, что может винить меня в случившемся? После того как сбежал, бросив меня беременной?
М-да. Похоже, наши границы хорошего и плохого крайне далеко друг от друга. Примерно как Россия и Франция.
Вряд ли Орлов что-то поймет.
Внутри зародился жгучий протест. Да чего я его боюсь, в самом деле? Пусть попробует что-то доказать! Фиг ему, а не тест ДНК! А без него я буду утверждать, что к сыну Орлов не имеет никакого отношения! И между нами ничего нет.
Орлов ждал моего ответа, не дотерпел, пока докручу в голове ругательства и возмущения, и продолжил в прежнем стиле:
– Нет, я понимаю, ты была обижена. Но почему бы не сказать все честно? Я, что, не человек? Почему ты мне не призналась в первый же вечер?