Сирша неслась в самое безопасное место, которое могло подсказать её воспалённое сознание – заброшенный дом бабушки.
Прохлада ночного воздуха освежала девушку, мысли перестали играть в чехарду и пошли спокойнее, более размеренно, в такт вращению педалей. Вернулось внимание к миру, до этого глушимое животным страхом. И только сейчас Сирша поняла, что её напрягало всю дорогу, оставаясь незамеченным в горячке паники. Тишина. Никаких звуков или движений. Не чирикали ночные пташки, не дул ветер. Мрак и полное безмолвие замершего мира. Будто ожидающий удара ребёнок, не знающий за собой вины, мир сжался и затих, словно чувствуя наступление чего-то ужасного.
Только тяжёлое дыхание Сирши да шуршание колёс Серафима разбавляли глухую ночь.
Пресный запах угля исходил от обгоревших камней равномерно, что совсем не присуще воздуху окраин: если воздушные массы привыкли находиться в постоянном движении, хаотично перемещаясь рывками на все 360 градусов, то этот угольный воздух не был таким.
Его необъятная и тяжёлая масса плотным слоем разлеглась по земле, затхлая, недвижимая ни в какую сторону. Почва, местами потрескавшаяся и почерневшая, расходилась кружевным вдовьим платком во всю ширину предоставляемого ей пространства – вплоть до самого горизонта улеглась осиротевшая земля. Тишина. Ничто не смеет тревожить траур, никто не смеет издать звука в бесконечно длящейся минуте молчания. Это траур по человеческому состраданию и милосердию, по чистоте человеческих душ…
Но вот на горизонте показывается слегка нахмуренное лёгкое облачко, совсем крохотное и пушистое, напоминающее крольчонка. Оно словно крадётся в сторону обгорелой беззвучной пустоши, боясь случайно разбудить её раньше времени. Облачко приближается, ширится и растёт, напитываясь чернотой земли. И вот оно не выдерживает весь несомый груз печали от увиденного: разразившись громкими рыданиями, не облако – туча орошает землю живительною влагой сострадания. Земля, словно пробудившись, жадно хватает потрескавшимися губами сладкие крупные капли и тихо вздыхает, начиная дышать и воскресать. Только нескоро затянутся её страшные раны, нескоро перестанут болеть огромные пятна ожогов, нескоро перестанет стонать земля по погибшим своим детям, нескоро хватит ей решимости принять их обгорелые останки обратно в своё живородящее трепетное чрево…