Мара крутилась у ног хозяйки, пытаясь напомнить о своём присутствии и о противоположном – отсутствии – вкусностей в миске. Но Сирша не внимала очевидным требовании кошки, лишь машинально погладила её, проведя небрежно рукой по чёрной горбатой спинке. Мара обиженно вильнула хвостом и, так и не дождавшись еды, отправилась восвояси, размышляя, какие иногда всё-таки эти люди странные и непослушные, раз не могут выполнять простой команды о пище. И кто только придумал таких глупых кошачьих слуг?
Сирша не знала, как унять гнёт растущей тревоги. Взгляд неожиданно упал на комод с зеркалом. Когда-то он принадлежал маме, и она сидела возле зеркала, расчёсывая длинные волосы перед сном, напевая что-то нежное, как перезвон колокольчиков…
Сирша тряхнула головой, прогоняя видение, и бухнулась на ветхую табуреточку. От неожиданности та вскрякнула и подогнула ножки, стараясь изо всех сил не сломаться от такой грубости. Девушка посмотрела в зеркало. Волосы, растрёпанные от работы, выбились озорными прядками из-под тугой повязки. Короткая мальчишеская стрижка была бы удобнее и практичнее, но длинные волосы было легче собрать в тугой хвост или узел, чтобы затем на долгое время забыть о прядях, лезущих в глаза при работе. Сирша в задумчивости занялась причёской. Черные волнистые пряди ложились на белые плечи, создавая удивительный контраст. В зеркало за летавшей туда-сюда расчёской наблюдали из-под тени ресниц фиолетовые задумчивые глаза. Мамины. Но взгляд был затуманен, обращённый больше к мыслям, чем к внешнему миру.
…Доска, эта внезапная странная доска. Слишком уж сильно выпирала она, и с ней что-то нужно было сделать. Сирша, даже не замечая, стала тарабанить пальцами по деревянной поверхности подзеркальника, в такт какому-то импровизированному ритму. Зачем трогать старую деревяшку? Девушка не могла найти рационального объяснения своему назойливому желанию, но любопытство всё же брало верх, подначивая найти лом, которым можно было бы подцепить доску.
Желание порождает действие. Искать долго не пришлось: продолговатая железяка соперничала по грозности с таким же массивным молотом в старой покосившейся сараюшке, за домом. Правда, пришлось пройти через разверзнутую пасть чернеющего подвала, но это уже не пугало Сиршу так, как в далёком детстве. Однако хладное и влажное дыхание чёрной дыры не позволяло забыть о ней, омрачая мысли своим смрадом: что-то гнилое, уже разложившееся хотело заявить о своём присутствии любым способом.