Боги наделили ее страшным даром. Я приставала к Илае с расспросами, но нянюшка отмалчивалась. И все же иногда в ее взгляде проскальзывала тоска по прошлому, а с губ срывалось: “Ох, как скучаю я по прежней хозяйке!” Она принималась рассказывать. Правда, ее истории больше походили на сказки, чем на воспоминания о реальном человеке. “Она смотрела долго-долго, не моргала, не отводила взгляда. А он менялся в лице, становился белый как мел и падал к ее ногам. Готов был сделать все, что она скажет”.
Однажды Илая обмолвилась: бабушкин дар сперва помогал, а потом стал разрушать. Его было слишком много, и те, кто находился рядом, чахли, усыхали, часто болели.
– Как она, бедная, гнала от себя Карла, вашего деда, запиралась в чулане, подальше от любопытных глаз, и плакала. А Карл шел ко мне, угощал конфетами – я тогда еще совсем молоденькой была. Умолял отвести его к вашей бабушке, и мне так жалко было, так грустно. Я вела его к чулану, и они разговаривали через дверь, а я пряталась за углом и слушала.
– О чем же они говорили?
Илая качала головой:
– Не помню, милая, столько лет уж прошло.
Но по глазам ее я понимала: няня не забыла ни слова.
Из рассказов Илаи я узнала, что дедушка раздобыл в столице сдерживающие и защитные амулеты. Их и сейчас сложно достать, а в то время и подавно. Он потратил на них почти все свои деньги, продал дом и земли, поэтому поселился в нашем северном герцогстве, а не забрал молодую жену к себе на восток.
Благодаря амулетам дедушка прожил долго, папа, и его брат выросли здоровыми и сильными. И, казалось, все бы ничего, но…
С возрастом дар обычно слабеет. Но изредка происходит наоборот. Бабушка оказалась исключением: с каждым годом ее дар креп, разбухал и в какой-то момент хлынул, будто прорвавший плотину поток воды. Бабушка не смогла больше его сдержать, не помогли и дедушкины амулеты, устаревшие, работавшие вполсилу.
– Я тогда в городе покупки делала, своими глазами не видела. Но говорят, страшно это было. Люди и животные будто враз с ума посходили. Некоторые набрасывались друг на друга ни с того ни с сего, несли околесицу, делали что-то странное. Сестра моя покойная на кухне работала. Так вот, когда это все приключилось, она сняла с огня суп, что для хозяев готовила, и начала его жадно есть. Пол кастрюли умяла, весь язык обожгла.