Удар! Я замахала руками, заваливаясь назад, пытаясь схватиться за перила. Почти получилось!.. вот только пальцы соскользнули с лакированного дерева – хорошо хоть, мне удалось изменить траекторию падения и не удариться спиной о ступеньки. Но пришедшая в следующую секунду боль все равно выбила воздух из легких.
– Ой-йооой, – раздался над головой удивленный возглас.
Меня бесцеремонно подхватили под мышки, вздернули на ноги. Я застонала.
– Досадно. Вы неудачно упали. Можно я посмотрю… – голос мужской, незнакомый.
Перед глазами все плыло. Начинало тошнить. Еще немного, и потеряю сознание. Сквозь морок проступило лицо человека. Серые глаза, полные губы, русые волосы. Виноватое выражение – явно не хотел, случайно получилось.
– Вам плохо? Подождите, постараюсь помочь.
– Я… слышу вас.
– Что вы сказали?.. Простите, не разобрал. Потерпите немного.
Незнакомец подхватил меня на руки.
– Ну что вы… не стоит… Поставьте обратно.
Он что-то ответил, но я уже не слышала. Перед глазами потемнело, потом стало белым-бело. Как ткань для подвенечного платья. Как снег. Как чистый лист, на котором можно написать письмо домой.
В себя приходила медленно. Казалось, словно я тону, путаюсь в водорослях, похожих на длинные волосы.
– Энрике! – позвали меня.
"Рейнар!" Хоть бы брат догадался, что я в беде! Нырнет следом, поможет выбраться… Как в тот день…
Время шло, но никто не спешил на помощь. Воздух кончился, и я, не сдержавшись, вздохнула. Легкие словно наполнились огнем; водоросли исчезли, и меня вытолкнуло на поверхность. Я лишь успела подумать, что плохо плаваю. С опаской приоткрыла глаза, боясь, что их зальет соленая вода. И вдруг обнаружила, что лежу на кушетке.
– Энрике, выпейте. Это поможет прийти в себя, – кто-то прижал стакан к моим губам.
Я с трудом проглотила горькую настойку, зажмурилась, сдерживая подступающие слезы. В правой руке пульсировала боль; наверное, падая, я выставила ее, чтобы смягчить удар. Еще ныли колени.
Я с трудом поднялась, осмотрелась. Небольшое светлое помещение с низким потолком, из мебели – кушетка, шкафчик, стол, стулья и, неожиданно, раковина, возле которой суетился мужчина средних лет.
А незнакомец, в которого я врезалась, устроился на кушетке, у меня в ногах. Он был молод, худощав и, судя по всему, высок. Меня удивили его руки – изящные, почти женские, если не считать широких ногтей. Лицо красивое; тем не менее, оно казалось незавершенным. Словно в этом лице не хватало какой-то важной, запоминающейся, черты.