Я кивнула.
– Хорошо. Очень хорошо.
Я удивилась. Неужели он думает, что разметавший бумаги ветер – моих рук дело? Будь это так, я бы, наверное, что-то почувствовала.
Дядя снова повернулся к Алану, их разговор продолжился. А я представила, как щелкаю пальцами, приманивая ветер, заставляю его унестись в далекий Алерт, простучать по трубам “У Энрике есть дар! У Энрике есть дар!”, спутать волосы Лилии, растрепать мамины юбки и нашептать маленькой Вэйне одну из удивительных историй, собранных по дороге. Еще попрошу его швырнуть горсть каминного пепла на семейный портрет, перед которым я провела немало долгих часов, выискивая сходства между собой и родителями, но находя лишь отличия.
Гадкий утенок, угодивший в стаю лебедей: низкая, нескладная девчонка с серыми глазами и волосами мышиного цвета, хоть и густыми. Слева на портрете стояла Лилия, и плетеный поясок ее платья подчеркивал тонкую талию, а светлые локоны разметались по плечам. Справа лучезарно улыбался брат. Тем летом он окончил училище – первый в потоке, с блестящими результатами и рекомендациями. Привез в подарок позолоченную раковину; мы с Лилией по очереди прикладывали ее к уху, слушали шум волн. Загорелая кожа Рейнара пахла морем. Таким он и вышел на портрете: поцелованный солнцем, синеглазый. И совершенно на меня не похожий.
Картина висела в гостиной. Я ее ненавидела: потому что читала слово "кукушонок" в собственных глазах.
Очередная неделя выдалась непростая, суматошная: ученики и преподаватели готовились к промежуточному срезу знаний. В перерывах ребята занимали все лавки и подоконники, даже на пол садились, лихорадочно повторяли правила, проверяли друг друга по билетам. Одни хвастались, что все знают и умеют, другие плакали, запершись в туалетных кабинках.
Фернвальд прогуливался по коридорам, словно нес корону на голове, и лучезарно улыбался. Порой он подсаживался к одной из групп и помогал, объясняя непонятное и задавая наводящие вопросы. Заплаканных ребят забирал к себе в кабинет, отпаивал чаем, подбадривал. “Ребята из небогатых семей слишком эмоциональны, – объяснил он мне в одном из перерывов. – За их учебу платят король и меценаты. Если такой ребенок завалит экзамены, ему придется уехать домой”.
Преподаватели тоже нервничали, боясь не успеть: заполняли документы, готовили экзаменационные листы, проверяли кабинеты и лаборатории.