– Да! – встрепенулась. – Ведь это… Там… под столом, – кивнула в сторону комнаты, – в железной коробке… документы. Принеси.
– Потом, мам, – поморщился Свирин; это было совсем уже – как прощание.
– Сейчас надо… Неси…
Откуда у них появилась эта коробка, он не помнил. Старых, до революции, вещей больше не было. Только эта коробка из-под карамели. «Карамель. Высшiй сортъ»… Мама за ней ухаживала, когда краска на выдавленных на жести цветочках обшелушивалась, подновляла гуашью или чем-то подобным.
В коробке хранились когда-то открытки, письма, а теперь разные документы, квитанции за свет, земельный налог.
Свирин отодвинул тарелку с едой, поставил коробку перед мамой.
– От… открой… Достань.
Открыл, достал какие-то бумаги, вложенные в мультифору.
– Не то… Дальше… Вот. Это…
Вынул из шуршащего целлофана стопочку сложенных пополам бумаг. Свидетельство о государственной регистрации права, договор купли-продажи земельного участка, межевой план…
– Если с нами что… Наследство… оформи… Только, сынок… – Снова стали рваться рыдания. – Не продавай дом… Не продавай!.. Обещаешь?
– Конечно! – ответил Свирин торопливо, опережая тот миг, когда перед глазами возникнет картина безлюдной избы, заросшего сорной травой огорода, пустой собачьей будкой… Несколько минут назад он заклинал кого-то, что-то: весной все будет так, как было год назад, двадцать лет назад, тридцать… А теперь словно услышал, что заклинание не поможет.
Нет, все будет нормально. Сейчас приедут, заберут, вылечат. Да. Да.
– И деньги еще… В верхнем ящике… В конверте…
– Хорошо, мам.
– Хлеб через день… привозят. Не пропусти. Чтоб в магазин… не ходить.
Свирин повторял:
– Хорошо. Хорошо.
– Что… еще?.. – Она сдвинула брови. – А… в теплице… там под брезентом… капуста мелкая… Собаке кроши… вари… ей тоже витамины… нужны.
Захотелось самому зарыдать от этой ее заботы о витаминах собаке в такой момент, когда сама еле-еле, «чуть тепленькая», как говорила их соседка из дома напротив тетя Валя. Умерла в позапрошлом году.
– И ты тоже… питайся хорошо… Полный холодильник… А!.. А с работой как? – нашла мама новый повод для беспокойства. – Сможешь здесь… пока?
– Смогу, мам, смогу. Сколько надо, столько и буду.
– Спасибо, сынок…
– Я покурю? А ты, может, поешь. Разогреть?
Мама шевельнула рукой: не надо, не до еды.
Свирин приоткрыл дверь в сени, услышал за спиной.