– От хороших-то гувернанток дети не бегают. – ни на кого не глядя, буркнула мистрис Palashka.
Мисс Беклбек даже не обернулась, лишь щеки ее едва заметно вспыхнули. А следом случился и вовсе конфуз. Сидящий у нее на руках юный Василий-Джордж вдруг громко пискнул:
– Па! – и протянув ручки к милорду, радостно залопотал. – Па-па-па!
Лица у экономки и дворецкого окаменели. Мистер Фокс заметно смутился, а Дженкинс, быстро осознавший неловкость ситуации, уставился в сторону. Мисс Кэтти зло закусила губу, исподтишка поглядывая то на отца, то на мисс. И только юный лорд Майкл вдруг протянул руки… и взяв малыша у окаменевшей мисс, направился в сторону детских покоев.
– Пойдем, Кэтти, мисс… До свидания, джентльмены, и… удачи вам в охоте на крысу!
– В дипломаты. – глядя ему вслед, заключил мистер Фокс – и вздохнул так, что казалось, многочисленные пуговицы его жилета сейчас посыплются градом. – На крайний случай – в губернаторы! – и покивал хозяину дома – то ли сочувственно, то ли одобрительно.
– Сперва-то в армии послужить надобно. Хоть до бригадира дослужиться… вот как я…– милорд с трудом отвел взгляд от удаляющейся процессии, и кивнул Бартону, приказывая открыть дверь в спальню к русскому секретарю.
Эта комната мало чем отличалась от предыдущей: разве что простыни на застеленной еще со вчерашнего дня кровати поновее, да умывальный таз без щербин и трещин. Господин Гольцов всегда был любимцем мистрис Palashka. Дженкинс огляделся, цепким взглядом впиваясь в каждую мелочь. И вдруг распахнул гардероб, принялся быстро и умело перетряхивать белье и жилеты.
– Милорд, сколько вы платите секретарям?
Милорд пару мгновений помолчал, кажется, убеждая себя, что сей бесцеремонный господин знает, что делает. И только потом повернулся к мистрис Palashka.
– Двадцать фунтов в год, да на всем готовом: стол, и комната, и сюртуков двое в год, да жилетов четыре, да сорочек дюжину, да башмаки на зиму и на лето, чтоб барина не позорили! – затараторила экономка, загибая пальцы на каждой позиции и впрямь весьма щедрого содержания.
– Здесь явно больше, чем четыре жилета. – Дженкинс предъявил сии части гардероба русского секретаря, украшенные богатой вышивкой.
Даже я понимал, что показанная нам вышивка изрядно стоит. А ведь он еще не знал о пристрастии мистера Гольцова к театру, а также дружеским пирушками с собратьями-студиозусами. Ну так от меня и не узнает!